Николай Соколов - Расследование убийства Российской Императорской семьи

Именно он задумал его план и осуществил его исполнение.

Маленького Леонида Седнёва перевели из дома Ипатьева в дом Попова по приказанию Юровского. Когда это произошло? Летемин заявил, что впервые увидел Седнёва в доме Попова утром 17 июля. Проскуряков и Якимов видели его там в понедельник 15 июля. Медведев же утверждает, что его перемещение состоялось, по приказу Юровского, утром 16 июля. Где же правда?

Согласно закону, судья всегда должен принимать доводы в пользу обвиняемого. В данном случае, речь идет о том, чтобы установить степень предумышленности поступка Юровского: сколько времени он вынашивал идею о преступлении и сколько времени готовился ее осуществить? Столкнувшись с противоречивыми показаниями, я должен принять за правду слова Павла Медведева. Они кажутся мне ближе к истине, поскольку Мария Стародумова и Васса Дрягина, которые 15 июля мыли полы в верхнем этаже дома Ипатьева, заявили, что в тот день Седнёв был с другими слугами.

Перевод Седнёва — первый факт, говорящий о предумышленности преступления.

Антонина Тринкина и Мария Крохалева, послушницы, которые рано поутру приносили провизию для Императорской семьи, на допросе показали следующее:

Антонина Тринкина. «15 июля Юровский приказал нам принести на следующий день пять десятков яиц и крынку молока, положив яйца в корзину. Он дал нам записку от одной из великих княжон, просившей пряжи. Мы принесли всё это во вторник 16-го числа. В среду 17-го мы принесли еще крынку молока. Пришли, долго ждали, но никто провизию у нас не забрал. Мы спросили у часовых, где комендант. «Кушает», — ответили они. — «Как, в 7 часов?» По дому все сновали взад-вперед, потом нам сказали: «Уходите! И больше ничего не приносите». Так в тот день они даже молока у нас не взяли».

Мария Крохалева показала в точности то же самое.

Кому предназначались яйца, которые Юровский заказал 15 июля, прося, чтобы их принесли ему в корзине?

Рядом с «открытой» шахтой рудника, где были уничтожены тела Императорской семьи, есть небольшая полянка, на которой стоит старый сосновый пень — единственный в округе, на котором можно удобно усесться.

Этот пень был прекрасным наблюдательным пунктом, чтобы видеть все, что происходит вокруг шахты.

Исследуя полянку, я обнаружил 24 мая 1919 года, у подножия старого пня, под травой и покрывавшими ее листьями, осколки яичной скорлупы. Я думаю, что, заказав на утро 15 июля пять десятков яиц в корзине, Юровский тем самым показал, что заранее продумал не только убийство, но и то, что будет потом: он уже тогда намеревался отвезти трупы к руднику и занимался снабжением экспедиции.

В тот же день, посреди полянки, я нашел в траве и прошлогодних листьях листки из медицинской книжечки: два фрагмента по несколько листков каждый, со следами человеческого кала. На одном из них, вверху, можно было прочесть: «Алфавитный указатель». Судя по тексту, речь там шла о перечне заболеваний. Это был медицинский справочник. Таким образом, на полянке находился человек, имевший отношение к медицине. Не имея под рукой ничего другого, он достал из кармана этот справочник и вырвал оттуда наименее нужную часть. Настоящему врачу не понадобилась бы подобная книжка. Это значит, что ее владелец мог быть фельдшером, как Юровский.

Неподалеку от шахты, на месте срыва грузовика, я обнаружил две молодые сосенки, срубленные топором. Вот что сказано по этому поводу в акте, который я составил после осмотра места:

«Внимание привлекают два молодых еловых деревца: они находятся прямо напротив срыва и совсем рядом от колеи на ответвлении тропинки, идущей в обход рва со стороны леса. Они были срублены под самый корень и брошены со стороны леса, явно чтобы дать автомобилю проехать, не зацепившись за них».

Однако рядом с этими срубленными елочками я нашел топор. Простое совпадение?

В дни, предшествовавшие убийству, житель Верх-Исетска Михаил Александрович Волокитин ехал по дороге из Коптяков в Верх-Исетск. Вот его показания, которые он мне дал:

«В прошлом году (1918) я арендовал покос в районе железной дороги. Помню, после Петрова дня, в первых числах июля (по старому стилю), я ехал по дороге из Коптяков в Верх-Исетск. Мне повстречались три всадника. Двое показались мне мадьярами: они были в военных австрийских мундирах и австрийских или вен-

герских шапках. Третьим был Юровский, которого я хорошо знал; в руке у него был топор.

Встреча состоялась около 4 часов дня. Они ехали прямо к переезду № 184. Юровский обменялся со мной несколькими словами и спросил, много ли ягод. Не помню, в какой день я их встретил, но я уверен, что до того, как узнал о смерти Императора, и незадолго до того дня, когда большевики официально объявили о ней в газетах. Дня два спустя я возвращался домой той же дорогой, и мне навстречу попался легковой автомобиль. В нем было несколько человек и среди них Юровский. Ни лица, ни одежды остальных я не различил. Автомобиль ехал в том же направлении на Коптяки. Эта вторая встреча состоялась в 5 или 6 часов вечера. Утверждать не могу, но мне кажется, что это было до того, как большевики напечатали известие об убийстве».

Когда Волокитин повстречал Юровского? Допустим гипотезу, наиболее благоприятную для Юровского, то есть что первая встреча состоялась не за два дня, а за день до второй. Мы видели, как быстро крестьяне из Коптяков узнали, что доступ к руднику перекрыт. Эта новость быстро распространилась по округе, и в Верх-Исетске, и в Екатеринбурге. Заграждение установили 17 июля. Волокитин повстречал Юровского, когда все было спокойно и заграждения еще не было. Допустим снова самое благоприятное для Юровского предположение, а именно что его вторая встреча с Волокитиным состоялась 16 июля, а первая, следовательно, 15-го. Факт предумышленности установлен.

Рядом с «открытой» шахтой, как мы знаем, растет старая береза. 30 июля 1918 года Наметкин обнаружил на ней зарубку со следующей надписью, сделанной химическим карандашом: «Горный инженер И.А. Фесенко, 11 июля 1918 года». Следствием было установлено, что некто Иван Архипович Фесенко был студентом Уральского горного института и лето 1918 года провел в Верх-Исетске. Алексеев разыскал его и допросил по моему приказу 30 апреля 1919 года.

Фесенко показал, что по окончании своей учебы в институте, весной 1918 года, он устроился, чтобы заработать немного денег, в управление Верх-Исетскими заводами, и летом ему поручили произвести геолого-разведочные работы в лесных владениях заводов. Он выполнил эту работу в июне-июле вместе с несколькими рабочими из Верх-Исетска. Начал возле Екатеринбурга и продвигался на север, вдоль дороги на Коптяки. Он дошел до рудника в урочище «Четырех Братьев» и сделал на стволе старой березы надпись, обнаруженную Наметкиным, безо всякой цели, сам не зная зачем. Вот протокол его допроса, составленный Алексеевым: «Однажды, во время исследований в урочище «Четырех Братьев», Фесенко увидел Юровского верхом, в сопровождении двух неизвестных: одного рабочие назвали Ермаковым, а второй был военнопленный из австрийцев или мадьяр. Он знал Юровского, потому что тот занимал видное положение при большевиках, но Ермакова и военнопленного видел впервые. Всадники ехали шагом по направлению к Коптякам. Они спросили, что он тут делает, и он объяснил, что занимается геологической разведкой. Тогда они осведомились у него, можно ли проехать в Коптяки на грузовом автомобиле, добавив, что им нужно перевести 800 пудов зерна… Говорил в основном Юровский. Встреча произошла около 5 часов дня, примерно 11 июля или после этой даты, Фесенко точно не помнит».