Александр Яковлев - Сумерки

18 июля 1918 года записано:

«Слушали: Сообщение о расстреле Николая Романова (телеграмма из Екатеринбурга). Постановлено: По обсуждении принимается следующая резолюция: Президиум ВЦИК признает решение Уральского областного Совета — правильным. Поручить т.т. Свердлову, Сосновскому и Аванесову составить соответствующее извещение для печати. Опубликовать об имеющихся во ВЦИК документах — (дневник, письма и т. п.) бывшего царя Н. Романова и поручить т. Свердлову составить особую комиссию для разбора этих бумаг и их публикации».

Подлинник подписан Свердловым…

В тот же день в Кремле поздно вечером проходило очередное заседание СНК под председательством Ленина. Во время доклада Семашко в зал заседаний вошел Свердлов. Он сел на стул позади Владимира Ильича. Когда Семашко закончил свой доклад, Свердлов наклонился к Ильичу и что-то сказал.

— Товарищи! Свердлов просит слова для сообщения, — объявил Ленин.

— Я должен сказать, получено сообщение, что в Екатеринбурге по постановлению областного Совета расстрелян Николай. Он хотел бежать. Чехословаки подступали. Президиум ЦИКа постановил: одобрить.

Молчание… Это сообщение Свердлова было зафиксировано в протоколе № 159 заседания СНК от 18 июля 1918 года:

«Слушали: Внеочередное заявление Председателя ЦИК тов. Свердлова о казни бывшего царя — Николая II по приговору Екатеринбургского Совдепа и состоявшемся утверждении этого приговора Президиумом ЦИК. Постановили: Принять к сведению».

Подлинник протокола подписан Лениным.

За несколько месяцев до этого на заседании ВЦИКа обсуждался вопрос о переводе семьи Романовых из Тобольска в Екатеринбург. Одна из причин перевода состояла в том, что Уральский Совет был тогда в основном большевистским и поэтому считался более надежным. Во главе Совета стоял Белобородов. Большую роль в руководстве Советом играл военком Филипп Голощекин…

До начала июля 1918 года комендантом Дома особого назначения был чекист Авдеев. Однако 4 июля его сменил старый большевик-подпольщик Юровский, член коллегии областной ЧК. С приходом нового коменданта режим стал строже, на окнах были сделаны решетки, переписка и передачи прекращены. Дом охранял отряд, состоявший из 50 человек. Это были уральские рабочие и латышские стрелки.

Внутрь Дома особого назначения вход кому бы то ни было, кроме коменданта и его помощника, был запрещен. Никулин в беседе со мной рассказал, что обитатели дома вели себя спокойно. Главное влияние на всех имела царица, женщина властная и высокомерная. Николай II вел себя инертно. Он никогда не читал газет. Единственным, кто читал газету «Уральский рабочий», доставляемую в Дом особого назначения, был сын царя, Алексей, страдавший гемофилией. Со всеми ходатайствами от имени царской семьи выступал лейб-медик Боткин. По свидетельству Родзинского, Уральский Совет предлагал слугам и доктору покинуть Дом особого назначения, однако все они заявили, что «готовы разделить судьбу семьи».

Между тем судьба Романовых продолжала быть предметом обсуждения в Президиуме ВЦИКа. Президиум склонялся якобы к тому, чтобы провести над Романовыми открытый суд. Обвинителем назначили Троцкого. Это подтверждают в своих воспоминаниях Никулин, Родзинский и Медведев. Больше того, старший Медведев в своих воспоминаниях ссылается на разговор, состоявшийся между Лениным и Свердловым по поводу судьбы Романовых: «Именно всероссийский суд, — доказывал Ленин Свердлову, — с публикацией во всех газетах. Подсчитать, какой людской и материальный ущерб самодержец нанес стране за годы царствования. Сколько повешено революционеров, сколько погибло на каторге, на никому не нужной войне! Чтобы ответил перед всем народом! Вы думаете, только темный мужичок верит у нас в «доброго» батюшку-царя? Не только, дорогой Яков Михайлович! Давно ли питерский рабочий шел к Зимнему с хоругвями? Всего ка- ких-нибудь 13 лет назад! Вот эту-то непостижимую «расей- скую» доверчивость и должен развеять в дым открытый процесс над Николаем Кровавым».

Медведев пишет, что об этом разговоре он узнал 16 июля 1918 года, когда в помещении Уральской областной ЧК с участием членов Областного Совета Урала Белобородова, Сафарова, Войкова, Лукоянова обсуждался вопрос о расстреле семьи Романовых. Рассказывал Голощекин, недавно вернувшийся из Москвы.

В книгах и воспоминаниях тех, кто имел отношение к расстрелу, утверждается, что письменной санкции из Москвы получено не было. Уральский областной Совет решил этот вопрос самостоятельно. К Екатеринбургу быстро подходил мятежный чехословацкий корпус. Но в то же время говорится, что Филипп Голощекин постоянно советовался с Москвой о судьбе Романовых. Примерно числа 10-го июля уже было решение на тот случай, если бы оставление Екатеринбурга стало неизбежным. Ведь только этим и можно объяснить, что казнь без суда была дотянута до 16 июля. «Мне Филипп (Голощекин) — вспоминает Юровский, — примерно 10–11 июля сказал, что Николая нужно будет ликвидировать, что к этому надо будет готовиться».

Интересен и следующий эпизод. Чекисты решили выяснить настроения Романовых. В конце июня император тайно, через солдат охраны, получил два письма на французском языке, написанных красными чернилами. В них сообщалось о положении на фронте и говорилось о том, что вскоре царя ждет освобождение. В связи с этим Николай записал в своем дневнике: «Провели тревожную ночь и бодрствовали одетые. Все это произошло оттого, что на днях мы получили два письма, одно за другим, в которых нам сообщали, чтобы мы приготовились быть похищенными какими-то преданными людьми!»

15 мая 1964 года Родзинский в беседе со мной рассказал, что оба письма, адресованные Николаю, написал он сам. Французский текст диктовал ему член коллегии ЧК Войков, впоследствии советский дипломат, убитый в Польше.

Итак, по плану, ровно в полночь во двор особняка должен был приехать на грузовике (для вывоза казненных) рабочий

Верх-Исетского завода Петр Ермаков. Однако машина пришла с опозданием на полтора часа. Обитатели дома спали. Когда приехал грузовик, комендант разбудил доктора Боткина. В связи с тем, сказали ему, что в городе неспокойно, необходимо перевести всех из верхнего этажа в нижний (полуподвал). Боткин отправился будить царскую семью и всех остальных, а комендант собрал отряд из 12 человек, который должен был привести приговор в исполнение.

Примерно в два часа ночи исполнители собрались в нижней комнате. Юровский свел по лестнице царскую семью в комнату, предназначенную для расстрела. Романовы ни о чем не догадывались. Николай нес на руках сына Алексея, который незадолго перед этим повредил ногу и не мог ходить. Остальные несли с собой подушки и разные мелкие вещи.