Игорь Ефимов - Жажда сплочения

Однако в реальной жизни он и сам ищет и находит счастье сплочения. Только в его случае это оказывается «сплочением высоколобых бунтарей». Особенно в российской истории сей феномен являет себя с поразительным упорством. Как только страна достигала стабильности после очередного революционного катаклизма, в верхних слоях общества возникали группы оппозиционеров, стремившихся к разрушению государственного порядка. Они могли кардинально отличаться друг от друга по идейным устремлениям, по методам борьбы, по объявленным целям, но все эти различия отступали перед их единодушной ненавистью к властям предержащим.

Так, в веке XIX к свержению царизма призывали революционные демократы во главе с Герценом и Чернышевским, народовольцы, ведомые Желябовым и Перовской, анархисты, вдохновляемые Бакуниным и Кропоткиным, эсеры, подхватившие у народовольцев знамя террора, христианский непротивленец Лев Толстой и «несгибаемый большевик» Ульянов-Ленин, ухитрившийся разглядеть в Толстом «зеркало русской революции».

В эпоху послесталинского диссидентства во второй половине века XX христианин Солженицын и коммунист Лев Копелев могли сделаться друзьями и единомышленниками, генерал Григоренко мог выступать в защиту противников вторжения в Чехословакию (1968), борцы за еврейскую эмиграцию могли находить общий язык с русскими националистами, сидевшими с ними в одном лагерном бараке.

Когда же ветры истории выносили ниспровергателей в эмиграцию, их сплоченность тут же улетучивалась. Страшные раздоры и вражда были характерными чертами жизни русской политической эмиграции первой волны (1920—1941). Диссиденты, выпущенные на Запад в 1970-х, тут же насмерть перессорились друг с другом. Оказалось, что только перед врагами по имени Политбюро и КГБ могли ощущать себя союзниками Владимир Максимов и Андрей Синявский, Василий Аксенов и Иосиф Бродский, Эдуард Кузнецов и Натан Щаранский.

Когда падение старого режима происходит в результате революционного взрыва, единодушие ниспровергателей мгновенно испаряется. Происходит то, о чем писал в своем XVI веке еще Монтень: «Те, кто расшатывают государственный строй, первыми чаще всего и гибнут при его разрушении. Плоды смуты никогда не достаются тому, кто ее вызвал; он только всколыхнул и замутил воду, а ловить рыбу будут уже другие» [8] Montaigne, Michel. Essays. New York: Penguin Books, 1955, p. 282. .

И сколько уже раз история демонстрировала справедливость этого наблюдения!

Не проходит и трех лет со дня взятия Бастилии в Париже (1789), как революционеры переходят от казней аристократов и священников к казням бывших соратников, якобинцы казнят жирондистов, потом сами гибнут после Термидорианского переворота (июль 1794-го).

После Февральской революции 1917 года в России не проходит и года, как большевики начинают расправляться с ниспровергателями монархии: кадетами, эсерами, анархистами и прочими.

Точно так же после свержения германского императора в 1918 году в стране начинается политическое противоборство, завершающееся диктатурой Гитлера, отправлявшего в лагеря всех антимонархистов без разбора, а вскоре и физически уничтожившего бывших союзников — штурмовиков.

Даже после революции августа 1991 года в России в октябре 1993-го танки, посланные президентом Ельциным, стреляют по зданию Верховного Совета (Белому дому), в котором укрылись его бывшие соратники Хасбулатов, Руцкой и другие.

Политические бури второй половины XX века привели к расколу многих народов на две части: Северная и Южная Корея, Северный и Южный Вьетнам, Китай и Тайвань, Восточная Германия и Западная. В одной части восторжествовали идеи, нацеленные на укрепление позиций свободного самоутверждения, в другой — нацеленные на усиление сплоченности. И процессы подобного размежевания продолжают бурлить и сегодня в Азии, Африке, Южной Америке.

Острота противоборства между двумя выборами усугубляется тем, что в XXI веке новые десятки народов оказались перед необходимостью перехода из земледельческой стадии в индустриальную. Такой переход требует отказа от многих традиций и верований, отстаивая которые люди готовы идти на смерть. И тысячи и десятки тысяч будут готовы пожертвовать своей жизнью, если происходящие перемены покажутся им грозящими утолению их жажды сплочения.

Игорь Маркович Ефимов родился в 1937 году в Москве. Писатель, философ, издатель. Эмигрировал в 1978 году, живет в США, в Пенсильвании. Автор двенадцати романов, среди которых «Зрелища», «Архивы Страшного суда», «Седьмая жена», «Пелагий Британец», «Суд да дело», «Новгородский толмач», «Неверная», «Обвиняемый», а также философских трудов «Практическая метафизика», «Метаполитика», «Стыдная тайна неравенства», «Грядущий Ат-тила» и книг о русских писателях: «Бремя добра» и «Двойные портреты». В 1981 году основал издательство «Эрмитаж», которое за 27 лет существования выпустило 250 книг на русском и английском языках. Преподавал в университетах США и выступал с лекциями о русской истории и литературе.

Маяковский В. В. Избранные произведения. М.: Детская литература, 1967, с. 318.

Benedict, Ruth. The Chrysanthemum and the Sword. Patterns of Japanese Culture. Boston: Houghton Mifflin Co., 1948. р. 44.

Ibid., p. 106.

Busch, Noel F. Japan. History (New York: American Heritage Co., 1972), p. 170.

Benedict, op. cit., p. 48, 52.

Conquest, Robert. The Great Terror. New York: Oxford University Press, 1990, p. 450.

Толстой, Лев. Война и мир. Собр. соч. в 20 т. М., 1911, т. 7, с. 301.

Montaigne, Michel. Essays. New York: Penguin Books, 1955, p. 282.