Дмитрий Пучков - Финляндия: государство из царской пробирки

Обе конкурирующие националистические группы были враждебны России и русским. Впрочем, долгое время их деятельность не выходила за рамки «умеренного прогресса в рамках законности», сводясь к саботажу робких попыток царской администрации сблизить Финляндию с остальной частью империи.

Зато стратегические цели обеих группировок существенно различались. Шведоманы мечтали о возвращении Финляндии в состав Швеции, в то время как финноманы рассчитывали создать в перспективе независимое государство, в котором финны станут господствующей нацией. Были и более приземлённые, сиюминутные интересы в виде распределения чинов и должностей.

Первоначально шведоманы имели существенное преимущество над своими противниками, поскольку в их руках находились местные органы власти, включая сенат. И они не стеснялись пользоваться «административным ресурсом». В советское время дискриминация финского языка объяснялась происками самодержавия: «Напуганный польским освободительным восстанием 1830–31, революцией 1848–49 в ряде европейских стран и сочувственным отношением к ним передовой финляндской интеллигенции, царизм встал на путь открытой политической реакции… Указ 1850 запрещал печатать книги на финском языке (за исключением религиозных и сельскохозяйственных)» [374] Большая Советская Энциклопедия. 2-е издание. Т. 45. М., 1956. С. 183. . На самом деле царизм в данном случае совершенно ни при чём. Постановление, в силу которого на финском языке разрешено было печатать только книги религиозного характера и по земледелию, было принято именно финляндским сенатом [375] Бородкин М. М. Краткая история Финляндии. С. 160. .

Ещё одним плодотворным полем деятельности нарождающейся финской интеллигенции стали поиск и изучение родственных финскому языку наречий среди населяющих Россию народов. 19 марта 1795 года историк и филолог Портан в письме профессору Калониусу сообщал:

«Я получил от путешествующего по России доброго механика горного советника Нордберга забавное письмо, в котором говорится, что я могу через Pallas’а получить от русской императрицы прогонные деньги, если пожелаю посетить живущих в Русском государстве различные племена финской нации, для изучения их рода, общности их языка, нравов и пр. Но я очень благодарен за подобную комиссию. Если б я в молодые годы имел случай получить такую поддержку, я, пожалуй, поддался бы искушению воспользоваться ею; теперь же я к России и ко всему, что до неё касается, питаю такой страх, что не имею охоты ехать даже в Петербург, — куда меня часто приглашают многие из моих бывших учеников, — не только пуститься в глубь земли этих варваров. Но всё-таки я желал бы, чтобы кто-нибудь из молодых способных людей совершил эту поездку, прежде чем все различные племена будут совершенно слиты с Россией» [376] Бородкин М. М. История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I. С. 73. .

Спустя три десятилетия это желание воплотилось в жизнь. Для изучения «племён финской нации» в земли русских варваров отправилась целая плеяда «молодых способных людей»: Иоган Андреас Шёгрен, Матиас Александр Кастрен, Карл Аксель Готлунд, Давид Эммануэль Даниэль Европеус [377] Бородкин М. М. История Финляндии. Время императора Николая I. С. 368–371. . Некоторые из них, вроде Шёгрена, были учёными академического склада и старались придерживаться объективности. Труды других, например Готлунда и Европеуса, «изобилуют разными “ фантастическими измышлениями”» [378] Бородкин М. М. История Финляндии. Время императора Николая I. С. 371. .

Так, Готлунд норовил всюду отыскать финнов — на Украине и даже в Персии, хотя Шёгрен и пытался охладить пыл своего коллеги:

«По моему мнению, ныне уже совершенно тщетно искать в Украйне потомков тех финнов, коих Карл XII там нашёл, ибо они, без всякого сомнения, давно совсем обрусели. Да и вообще не слыхать, чтобы в южной России жили где настоящие финны. Покойный Раск [379] Расмус Кристиан Раск, датский учёный-языковед, один из основоположников сравнительно-исторического языкознания. — И. П. видел по Волге не финские колонии, а черемисов, чувашей и мордвы, и то в волжских губерниях, а отнюдь не около персидской границы, и ещё менее в самой Персии» [380] Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетнёвым / под ред. К. Я. Грота. Том первый. СПб., 1896. С. 115. .

В свою очередь, помощник Лёнрота Давид Европеус полагал, что следы финно-угров следует искать в Африке:

«Во всяком случае, подробное исследование о происхождении финско-венгерского племени и всего человеческого рода из верхней Африки теперь представляется очень интересным вопросом антропологии, или науки о самом человеке, и было бы весьма желательно, чтобы этот вопрос не был оставлен без дальнейших исследований» [381] Европеус Д. П. Об угорском народе, обитавшем в средней и северной России, в Финляндии и в северной части Скандинавии до прибытия туда нынешних их жителей. СПб., 1874. С. 23. .

Работа была проделана не зря. В 1920–1940-е гг. финские националисты использовали её результаты для обоснования своих бредовых планов создания «Великой Финляндии», включающей весь север Европейской России. Поражения 1940-го и особенно 1944 года несколько охладили фантазии горячих финских парней. Однако в сегодняшней Финляндии эти идеи вновь реанимируются.

Как правило, финно-угорские исследования первой половины XIX века производились за казённый счёт. Так, Шёгрен, прибыв в 1820 году в Петербург для изучения русского языка, уже в следующем году получил должность библиотекаря у канцлера графа Румянцева. Предпринятые им в 1824–1828 годы путешествия в северную и северо-восточную часть Европейской России по ходатайству министра статс-секретаря графа Ребиндера оплачивались за счёт финляндской казны. В 1829 году Шёгрен был избран адъюнктом Российской академии наук [382] Бородкин М. М. История Финляндии. Время императора Николая I. С. 369. .

Готлунд, будучи студентом Упсальского университета, подвергался преследованиям шведскими властями и даже был выслан из Стокгольма за националистическую агитацию. Однако перебравшись в Российскую империю, он вскоре без труда занял место лектора финского языка в Гельсингфорском университете [383] Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетнёвым. С. 49–50. .

Кастрен получил в 1844 году единовременное пособие в 1900 рублей от Гельсингфорского университета. А с 11 мая 1845 года он уже занимал должность доцента с жалованьем 700 рублей в год. Кроме того, во время поездок в экспедиции он получал на содержание и расходы по 1000 рублей в год [384] Богораз В. Г. Кастрен — человек и учёный // Памяти М. А. Кастрена. К 75-летию дня смерти. Л., 1927. С. 5. . В 1849 году Кастрен был определён на службу в Академию наук «в качестве путешественника-этнографа по северной экспедиции со всеми правами и преимуществами адъюнктов оной, со времени отправки в экспедицию до представления окончательного отчёта» [385] Богораз В. Г. Кастрен — человек и учёный. С. 5. . 2 (14) марта 1851 года наследник цесаревич (будущий император Александр II), посетив Гельсингфорский университет, торжественно вручил Кастрену патент на звание профессора вновь созданной кафедры финского языка [386] Бородкин М. М. История Финляндии. Время императора Николая I. С. 477. .