Лазарь Флейшман - В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Мы с ним в постоянной переписке. Посылаем что надо. Недавно послали белье, шарф, пальто, денег. Думаю, что скоро он будет освобожден и получит небольшую высылку — какой-нибудь университетский город в центр<���альной> России, а в ноябре — очевидно, и это будет снято по амнистии. Но это мое предположение. Во всяком случае, отношение к нему стало хорошим.

Все это для Вас, его семьи, но не для печати и без указания источника, а то это не официально полученное решение, а частные разговоры».

Спустя несколько дней, 6 мая, реагируя на заметку в Руле от 22 апреля, которая истолковала апрельское извещение о разгроме монархической организации в России как подготовку процесса над Долгоруковым, Винавер заявлял:

«Прежде всего о Долгор<���укове>. Думаю, что слухи Руля абсолютно вздорны. Я много раз о нем говорил — и вынес убеждение, что спор может идти только о том, освободят ли его совсем, дадут ли в<���ысылку> или ссылку в какой-нибудь город Урала — или другой ссылки. Говорю — Урала, потому что об этом шла речь. Корреспонденция Руля, очевидно, своеобразная переделка телеграммы Известий и Правды — интервью с нач<���альником> Харьковского ГПУ. Действительно, Долг<���орукова> обвиняли в связи с национ<���альным> центром (или похожее название), но видят изменение его эмигрантских настроений — и первоначальный взгляд на него, к<���а>к на опасный, специально и со специальными целями приехавший элемент, изменился. Разочарование его в право-эмигрантских настроениях, очевидно, хотят политически учесть и использовать — и поэтому я убежден лично и имею полное основание быть так убежденным на основании разговоров о нем с соответств<���ующими> властями, что ссылка — это максимум». — Письма М. Л. Винавера к Е. Д. Кусковой. ГАРФ, ф. 5865 (Е. Д. Кускова), оп. 1, № 101. Прошло несколько недель — и Долгоруков оказался во главе списка расстрелянных.

«Пытки в Москве», Сегодня, 1927, 17 июня, с. 1.

Номад, «Уличающие документы (Показания террориста Эльвенгрена)», Известия, 1927, 16 июня, с. 2; 17 июня, с. 2.

«Английская контрразведка за работой (Показания Сиднея Рэйли)», Известия, 1927, 17 июня, с. 2.

М. Ганфман, «Мертвые молчат…», Сегодня, 1927, 22 июня, с. 1.

Речь идет о Я. И. Бадьяне — невозвращенце, «раскаявшемся коммунисте», представителе «рабочей оппозиции», очутившемся за границей летом 1926 г. и вызвавшем подозрения у эмигрантов в том, что заслан на Запад как провокатор.

В. В. Шульгин, «Оперпут». Машинопись, с рукописными поправками автора. Hoover Institution Archives, Gleb Struve Papers, Box 136, folder 19.

Cp. запись H. H. Чебышева в дневнике от 6 июня 1927 г.: «Один из общественных деятелей стал утверждать, что “Опперпут может играть комедию и теперь”. Шульгин справедливо заметил, что непонятно тогда, зачем ему надо было бежать и прикидываться перебежчиком. Он мог продолжать прежнюю игру, ведь его же “белые” считали своим! Какая надобность была ликвидировать целую организацию?…

Шульгин сидел около большой лампы с громадным белым абажуром. На нем была кофта жены, с каким-то бело-серебряным каббалистическим узором, у него было хорошее, молодое, взволнованное лицо…» — Дмитрий Жуков, «Ключи к “Трем столицам”», в кн.: В. В. Шульгин. Три столицы (Москва: Современник, 1991), с. 477–478.

В. В. Шульгин, «Сидней Ройли». Машинопись, с рукописными поправками автора. Hoover Institution Archives, Gleb Struve Papers, Box 136, folder 22.

Письмо В. В. Шульгина к Чебышеву от 15 июня 1927. ГАРФ, ф. 5955 (Н. Чебышев), оп.1, № 22 (Письма Чебышеву), л. 45.

Это совпало с поступлением письма А. К. Рудина в редакцию.

Hoover Institution Archives, Petr Struve Papers, Box 8, folder 17.

Письмо П. Н. Шатилова от 14 июня 1927. Hoover Institution Archives, Vrangel Coll., Box 147, file № 33, л. 226–226 об.

Письмо Шатилова Врангелю от 16 июня 1927. Там же, л. 241–241 об.

Письмо Врангеля Шатилову, Брюссель, 17 июня 1927. Там же, л. 228—229. Позже, уже после похищения Кутепова, Амфитеатров писал: «Врангель, высоко ценивший достоинства Кутепова как военачальника, считал его совершенно неспособным к роли руководителя политическим заговором. После Треста он говорил, что такая парижская работа внутри России должна быть совершенно прекращена на три года, только тогда может уничтожиться систематическая провокация и за это время найдены новые пути. Потому что, — собственные слова Врангеля, — “Кутепов так же, как и остальные парижские организации, ведущие борьбу, или всецело бессознательно находятся в руках большевиков, или, в лучшем случае, работают в этой области на пустой ход”». — Александр Амфитеатров. Стена Плача и Стена Нерушимая. Изд. 2 (Брюссель: Издание Союза Русских Патриотов, 1931), с. 172.

«От коллегии Объединенного Государственного Политического Управления», Известия, 1927, 5 июля, с. 2; Правда, 1927, 5 июля, с. 3.

«Подробности ликвидации группы белогвардейцев-террористов (Беседа с зампред. ОГПУ тов. Г. Г. Ягодой)», Известия, 1927, 6 июля, с. 2; Правда, 1927, 6 июля, с. 2; ср.: Лев Никулин. «Мертвая зыбь. Роман», в кн.: Лев Никулин, Избранные произведения, том 2 (Москва: Художественная Литература, 1979), с. 347–351. «Дневником» в интервью Ягоды названа, очевидно, записная книжка, упомянутая в протоколе, составленном 19 июня 1927 на месте происшествия. Он опубликован в кн.: Теодор Гладков. Награда за верность — казнь (Москва: Центрполиграф, 2000), с. 268.

Hoover Institution Archives, Vrangel Coll., Box 147, file № 33, л. 251 об.

Там же, л. 252.

Речь идет о княжнах Щербатовых.

«Убиты террористы, пытавшиеся взорвать ОГПУ. Среди убитых — известный провокатор Оперпут (срочное сообщение “Сегодня”)», Сегодня Вечером, 1927, 5 июля, с. 1.

В этой и других заметках Сегодня приводит имя своего персонажа то как Оперпута, то как Оперпут.

«Покушение на взрыв ГПУ или новая провокация?», Сегодня, 1927,6 июля, с. 2

«Оперпут — бывший чекист в Риге», Сегодня Вечером, 1927, 7 июля, с. 1. В другой «утке», пущенной в ход латышской армейской газетой Latwijas Sargs, утверждалось, что покушение 3 июня ставило своей целью взорвать главное здание ГПУ. По этой информации, Опперпут, родом из Резекне, учился в одной из рижских средних школ, свободно говорил по-русски, немецки и французски, а также владел польским языком. Внешне он напоминал не латыша или русского, а скорее англичанина, шведа или немца. Уйдя добровольцем в 1914 г. в армию, он поступил в Ораниенбаумское военное училище, из которого был удален из-за нарушений дисциплины, дезертировал из армии и до Февральской революции кочевал по Кавказу и Туркестану. Со своими будущими друзьями-чекистами Опперпут якобы сошелся в 1917 г., еще до Октябрьского переворота. В большевистской партии он состоял членом под фамилией Греков. Дзержинский и Петерс командировали его в Финляндию и Швецию в 1918 г., а затем он послан был «разрабатывать» грузинских меньшевиков Чавчавадзе и Рамишвили. В 1919 г. Опперпут вел свою провокаторскую работу на Украине, в 1920 — в Бессарабии, а в 1921, под именем von Schtaunitz, — в Варшаве. Статья, полная совершенно фантастических вымыслов, была послана в редакцию 6 июля ее ленинградским корреспондентом А. Блумбергом. От кого Блумберг получил эти сведения, которыми он поспешил поделиться со своими читателями, можно лишь гадать. См.: А. Blumbergs, «Kas ir “nemirstigais” schekists Operputs-Upeninsch», Latwijas Sargs, 1927 g., Nr.139, 11 julijä, 2.1pp.