Лазарь Флейшман - В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

В ноте было выдвинуто требование об изгнании из Польши членов Русского политического комитета — обоих братьев Савинковых, Философова, Мягкова, Одинца, Дикгофа-Деренталя, Б ул ак-Балаховича, Перемыкина, Эльвенгрена и других членов «Народного союза для защиты родины и свободы», полковника Гнилорыбова, а также лидеров украинских и белорусских контрреволюционных организаций [12] «Перевод радиотелеграммы Народного Комиссара по Иностранным делам <���Чичерина> г. Скирмунту, польскому Министру Иностранных дел. 4 июля 1921 г.», Советская Россия и Польша (Москва: Издание Народного Комиссариата по Иностранным делам, Сентябрь 1921 год), с. 26–30. .

В ответе министра иностранных дел Польши Скирмунта от 11 июля советские заявления были названы лишенными надежного основания.

Он утверждал, что никакой ответственности за то, что происходит на российской территории, польская сторона нести не может [13] «Ответная нота Чичерину от Польского правительства», Свобода, 1921, 16 июля, с. 3. .

В рамках усилившейся к осени пропагандистско-дипломатической кампании Наркоминдел выпустил в сентябре 1921 года на русском, польском и французском языках книгу, в которой обнародовал выдержки из показаний арестованных на советской территории членов савинковской организации, подтверждавшие выдвинутые против НСЗРС и польского Генерального штаба обвинения. Среди этих документов выделялась «Выписка из протокола опроса уполномоченного Всероссийского Комитета Союза Защиты Родины и Свободы Западной Области Опперпута-Упелинца Александра Эдуарда Отовича» [14] Советская Россия и Польша, с. 79–82. Ср. разбор этой брошюры в статье: «О красной книге», Свобода, 1921, 13 октября, с. 2–3. В ней, в частности, говорилось: «Протокол чрезвычайки опорочен уже тем самым, что составлен в чрезвычайке. Иначе думать значило бы признать за чрезвычайками значение правовых судебных учреждений. Основываясь на вышеизложенном, мы не можем признать силы юридического доказательства ни за одной из приведенных советскими дипломатами выписок из протоколов: допросов Опперпута-Упелиниа и других лиц». . Судя по содержанию, протокол был сделан вскоре после задержания Опперпута, в июне 1921 года, и именно его детальные показания легли в основу содержавшихся в ноте Чичерина от 4 июля разоблачений. Опперпут рассказал, как поток ходоков из советской России вызвал у Савинкова иллюзию о зарождении в России мощного и тяготевшего именно к нему, вне зависимости от той или иной политической окраски участников, массового антисоветского движения. Это побудило Савинкова к основанию в январе 1921 года новой антисоветской организации для работы внутри советской территории — Союза Защиты Родины и Свободы. В новой организации и в особенности в разведывательных возможностях, предоставляемых ее деятельностью, сразу выразили заинтересованность как польский Генеральный Штаб, так и французская военная миссия в Польше. Как свидетельствовал Опперпут, первый миллион польских марок поступил в распоряжение Союза именно из французской военной миссии. Опперпут давал в высшей степени детальный отчет обо всех перипетиях начального существования организации и финансовых проблемах, встававших перед нею по мере ее бурного роста и присоединения к ней все новых и новых повстанческих сил, включая украинские и белорусские партизанские отряды и демократическое крыло Кубанского казачества.

Следует подчеркнуть, что выдержки из показаний Опперпута, обладая бесспорной фактической обоснованностью и убедительностью, в то же время обнаруживали аналитическую глубину и меткость и были совершенно свободны от каких бы то ни было дешевых клише или поверхностной демагогии. Так, он сообщал: после ратификации Рижского мирного договора стало ясно, что касса второго отдела Военного министерства Польши закрывается для деятельности савинковских организаций и что наметилось охлаждение между Савинковым и руководящими кругами Польши, явившееся причиной его поездки в Париж для организации поддержки там. Эго замечание об охлаждении отношений, вряд ли выглядевшее уместным в плане чисто пропагандистской кампании, свидетельствовало о взвешенно-объективном характере опперпутовского отчета о недавних событиях. Столь же беспристрастно-сдержанный, чисто аналитический характер имели и все другие положения опубликованного протокола его допроса. Его показания сильно отличались от помещенных в этой книге протоколов допросов других арестованных углубленным анализом, сопровождавшим точную констатацию фактов.

Как мы упомянули, первоначально предполагавшееся участие Опперпута в варшавском съезде НСЗРС было предотвращено в ходе массовых арестов участников возглавляемого им Западного областного комитета. Поэтому информация о самом съезде, прошедшем 11–13 июня, в данной брошюре представлена показаниями А. В. Ремезникова (Самарина), арестованного после его возвращения из Варшавы [15] В печати сообщение о Съезде и его решениях появилось впервые во второй половине июня. См.: «Положение в Сов. России. Революционное движение», Свобода, 1921, 18 июня, с. 1. См. также: «Положение в Сов. России. В Нар. Союзе Защиты Родины и Свободы», Свобода, 1921, 22 июня, с. 1; Борис Савинков, «Об одной программе», Свобода, 1921,28 июня, с. 1; «Положение в Сов. Рос-сии. Революционное движение», Свобода, 1921, 3 июля, с. 2; «Обзор русской печати. Загадочный случай с газетой “Руль”», Свобода, 1921, 5 июля, с. 2. . В своей общей части они подтверждают факты, оглашенные Опперпутом. В частности, Ремезников показал: «Ближайшие задачи Союза Защиты Родины и Свободы следующие: немедленная организация террористических актов по всей России против выдающихся коммунистов и советских работников, и в частности против чрезвычайных комиссий. Савинковым рекомендовалось умерщвлять советских работников отравлением кокаином, морфием, опиумом и т. п.; взрывать железнодорожные мосты, склады с боевыми припасами, портить дороги, поджигать здания коммунистических партий, усилить пропаганду и агитацию главным образом среди красной армии и железнодорожников, расхищать продовольственные склады и раздавать продовольствие населению, составлять секретные запасы для снабжения частей военного восстания, назначенного в конце сентября с. г. Момент восстания во всероссийском масштабе будет указан Центральным Комитетом Союза из Варшавы. Конец сентября назначен потому, что находят удобным использовать момент выполнения продналога» [16] «Выписка из протокола опроса представителя Саратовского, Самарского и Тамбовского Комитетов Народного Союза Защиты Родины и Свободы на Съезде в Варшаве 13 июля Ремезникова Анатолия Владимировича (кличка Самарин)», Советская Россия и Польша, с. 88. . На допросе 25 июня Опперпут засвидетельствовал получение им от Всероссийского Комитета Защиты Родины и Свободы двух килограммов ядов на предмет отравления перед намеченным восстанием пищи «надежных войсковых частей Красной Армии, баталионов ЧЕКА, частей Особого Назначения и т. д. Документы на провоз были выданы Вторым Отделом Польского Военного Министерства» [17] «Выписка из протокола опроса Оперпута-Упелинца от 25 июня 1921 года», Советская Россия и Польша, с. 82–83. Следует отметить, что применение отравляющих веществ не было необычной практикой в ходе Гражданской войны. Ими, например, воспользовался Тухачевский при подавлении крестьянского движения. .