Геннадий Ашин - В тисках духовного гнета

От музыкальной индустрии в значительной мере зависит своеобразный аналог духовной интеграции — настроенческая эмоциональная интеграция (с этой точки зрения музыкальную индустрию можно назвать, как это в США часто и делается, «промышленностью настроения»). Музыка используется в качестве все более масштабного и мощного, а главное, все более остро необходимого правящим кругам средства воздействия на массы. Музыкальный образ несет в себе некий тонус, некое «общее настроение». Благодаря музыке «я» и «ты» становятся «мы» прежде, чем сознание успеет удивиться и поставить заслон из тех убеждений, установок, ориентаций, ценностей, доминантой формирования которых является разум. Разум еще не успевает спохватиться, а чувства уже говорят: «Да, да!» Это знали и этим пользовались манипуляторы всех времен.

В современных Соединенных Штатах перед лицом множества буржуазных ценностей музыкальному типу интеграции правящие круги уделяют все более заметное внимание и во все более разнообразных формах. Сегодня повышение интереса правящей элиты США к музыкальной индустрии проявляется в виде субсидий национального правительства, общеамериканских программ обучения игре на музыкальных инструментах и танцам в школах всех типов, финансирования гастролей музыкальных и танцевальных групп по всей стране. Аналогичные акции совершают правительства отдельных штатов, власти региональных зон и городов. Расширяются инвестиции так называемых благотворительных фондов (Рокфеллера, Форда, Карнеги и др.). Наблюдается «крен» в деятельности колоссальной индустрии развлечений в музыкальнотанцевальную сторону. Наконец, заметно растущее внимание к сфере музыки и танца со стороны тех сфер бизнеса, которые ранее к художественной культуре вообще и к танцу и музыке в частности никакого отношения не имели. Между бизнесом и сферой музыки и танца намечается даже своеобразное разделение функций: корпорации индустрии развлечений субсидируют «маскульт» и большую часть «поп-культуры», промышленные конгломераты, не причастные к производству художественной культуры, опекают меньшую часть «поп-культуры» и… подлинное искусство.

Так, самые значительные субсидии в 70-х годах в симфоническую музыку — она занимала первое место по объему дотаций от гигантов американской индустрии — вложили: «Америкэн телефон энд телеграф», «Америкэн Аэролайнз», крупнейшая корпорация фотооборудования «Истмэн Кодак», супергиганты «Интернэшнл Бизнес мэшинз», «Эксон» и «Макдональд гамбургерз». Последний финансирует бесплатные публичные концерты музыкальной классики в Кеннеди-центре 1. Казалось бы, что «Рубленым бифштексам» 2до Антонио Вивальди? Может быть, Вивальди рекламирует бифштексы? Нет. Дело в другом.

Отметим, что факты финансовых вложений в искусство не ведут к его экономическому благополучию. Деятели искусства в самой богатой капиталистической стране в подавляющем большинстве исключительно бедны. Одна из самых замечательных танцовщиц США, Мэри Хиксон, в течение 1976 г. за 20 недель работы выступила перед более чем 64 тысячами зрителей, что с учетом американской специфики означает большой успех, однако ее реальный заработок оказался таким, что она получила пособие по безработице. Пример типичен. Другое дело, когда «звезда» индустрии развлечений работает в системе массовой коммуникации; такого рода занятость, пока она имеет место, обеспечивает артисту (коллективу) преуспеяние. Подачки шести вкладчиков, финансирующих американскую художественную культуру (национальное правительство, правительство штата, местные муниципальные власти, сфера бизнеса, благотворительные частные фонды и отдельные меценаты-«пожертвователи»), как неоднократно выяснялось в ходе внутриполитической борьбы, недостаточны. Они служат целям «продажи» личных качеств вкладчика, а не вытаскиванию искусства «из долговой ямы» 3. Социологически установлено, что связь с искусством, прежде всего с высоким искусством, и в особенности с музыкой, меняет в глазах простого обывателя облик, образ (имидж, как выражаются американцы) корпорации в лучшую, более гуманную сторону. А от этого в значительной мере зависит сбыт продукции.

И не только в мире бизнеса, но и в сфере политики. Кажется, впервые это стало очевидным 8 марта 1963 г., когда Ричард Никсон выступил по американскому сетевому телевидению. Напомним, что за три года до этого он проиграл телевизионные дебаты Джону Кеннеди. И вот Никсону (а вернее, его политическим консультантам) пришла в голову оригинальная мысль — предстать перед широкой аудиторией в новом, неожиданном образе. Без всякого предисловия Никсон сел за рояль, сыграл две пьесы Шопена, одну пьесу собственного сочинения, встал и… ушел. Выступление произвело нужный эффект, способствовало увеличению популярности Никсона. «Оказалось, что мистер Никсон — композитор и пианист!.. Вместо всегдашнего гладкого и велеречивого законника Никсона мы увидели музыканта! Если бы хоть что-нибудь в этом роде было показано во время предвыборной кампании Никсон — Кеннеди, результат выборов мог быть совершенно иным!» 4А через несколько лет это выступление (оно прокручивалось много раз в записи) еще сослужило Никсону службу на удачных для него президентских выборах 1968 г.

Облик, имидж Дж. Картера лепился тоже не без «музыкального сопровождения». Правительственная пресса акцентировала внимание читателей на том, что президент Картер стал абсолютным завсегдатаем Национального центра искусств имени Кеннеди 5и у президента музыка в его кабинете играет целый день. Моцарт, Лист, Гайдн… 6

Джерри Браун — губернатор штата Калифорния «музыкально оформил» свой имидж так: прибытие Брауна на очередное место его выступления сопровождалось «поп-музыкой», он фотографировался в обнимку с «рок-звездами».

Уже со второй половины 60-х годов в Америке пропагандируется точка зрения, согласно которой, поскольку музыка, песня, танец с незапамятных времен помогали «доброжелательности», их «следует утверждать не только в качестве отдыха, но и как глубоко радостные и важные виды деятельности», которые способны даже и «отчаявшемуся человеку — посредством захватывающего художественного творчества — показать путь к возврату в социальный фарватер» 7.

Манипуляторы уповают на природу самой музыки. Музыке доступны наименее конкретные и одновременно наиболее широкие обобщения социальных и психических явлений, нравственных качеств, черт характера и эмоциональных состояний человека.

Ф. Энгельс, вдумываясь в то, какое искусство может составить «центральный пункт для больших собраний», пришел к выводу, что «это может только музыка, ибо лишь она одна допускает сотрудничество большой массы людей» 8. Природа музыки делает ее особенно опасной для власть предержащих, потенциальным носителем «взрывных» эмоций и идей и вместе с тем таким видом искусства, который может лучше любого другого трансформировать фрустрации — массовое и индивидуальное разрушение надежд, напряжение, недовольство, тревогу — в широчайший набор эстетических форм, являющихся клапанами для эмоциональной разрядки потребителей, с тем чтобы стихийный протест не перерос в социальное движение, представляющее угрозу для существующего строя.