Карен Степанян - Фабрика лжи [Литература, искусство, культура-борьба идей, мировоззрений, политических систем]

(Что ж, весьма возможно, если Рейган будет продолжать накапливать вооружения и размахивать нейтронной бомбой. Но, интересно, из каких соображений его поддерживает в этом БИЛЬД?)

Далее в тексте БИЛЬД: «С неба упадут пламя и пепел и засыплют воды океанов. Миллионы людей расстанутся с жизнью». И еще дальше: «Этого послания не видел никто, кроме папы Ионна XXIII». На этом круг лжи замыкается. Но читатели БИЛЬД уже так напичканы всяким бредом, что вряд ли заметили противоречие. Даже папский нунций в Бонне — а это что-нибудь да значит — назвал эту статью «возмутительной фальшивкой».

Чтобы продолжить свои откровения, БИЛЬД поднимает из могилы самого Нострадамуса: «Этот врач и прорицатель уже описал 450 лет назад начало третьей мировой войны в конце нашего столетия. Он даже предсказал, когда она разразится». Все это чистейший вымысел, но в нем есть своя метода. БИЛЬД, проводящая в такого рода комментариях политику фактического подстрекательства к войне, психологически подготавливает читателя к мысли о неотвратимости конца света, который якобы просто предрешен небесными силами. И если идея неизбежности катастрофы достаточно глубоко внедрится в сознание читателей БИЛЬД, политикам будет легче подобрать виновного в сем агрессора. «Только путем тотального вооружения у нас есть еще возможность остановить Ивана» — таков лозунг БИЛЬД, а еще надежнее — «опередить его, пока он нас не…» И когда генерал бундесвера противоречит данному тезису, с цифрами и фактами в руках пытаясь опровергнуть ложь о «явно наступательном характере политики Советов», заголовки в газете припечатывают: «Вздорная болтовня генерала Бастиана».

После того как семена мракобесия высеяны и приносят ощутимые плоды, БИЛЬД обращается к дежурному пастору, который все ставит на свои места. Итак, комментарий пастора Зоммерауэра:

«Мания величия, мания преследования, массовые психозы, фанатические ритуалы вроде изгнания бесов и сжигания ведьм… Раз существует столько определений для различного рода помешательств, стало быть, в этом что-то есть.

Мы живем в зловещем мире. Многое объяснить мы не в состоянии. Поэтому некоторые люди ищут ответы на вопросы жизни в мистических бдениях. Но все они ищут тщетно.

Человеку, обращающемуся к Богу, как к отцу, не всегда легко в его вере: но, стремясь оградить себя от всяческих маний, он обращается по правильному адресу».

Без помощи бога, рассчитывая только на самого себя, 18-летний школьник из Бремена Торстен Хеннинг сумел оборониться против бредовых идей БИЛЬД. Изготовителей бредней он побил их же собственным оружием.

Когда БИЛЬД вновь углядела НЛО над Бременом, Торстен позаботился о дальнейшей судьбе пущенной в оборот сенсации: «Мне хотелось самому все испытать и доказать, что они фабрикуют свои «основанные на научном фундаменте» статьи из непроверенных сплетен». Рядом с фотографией Торстена БИЛЬД поместила следующую публикацию: «После появления

НЛО: таинственный металл на бременских полях. В редакцию БИЛЬД дозвонился возбужденный 18-летний школьник Торстен Хеннинг: «Я слышал об НЛО над Бременом. На поле у Альстердамма лежат отливающие серебром камни. Их могло оставить сверкающее небесное тело». Торстен Хеннинг не рекомендует трогать эти осколки: «Они же могут быть радиоактивными». Торстен скажет позднее: «Я вообще этого не говорил, это они сами за меня придумали».

Таким же образом фальсифицируются и мнения ученых: «Таинственные камни в редакции БИЛЬД. Они намного тяжелее просто камней и имеют множество небольших отверстий на поверхности. Геолог Торвальд Круков из морского музея рассматривал их блестящую поверхность и взял пробы: «Кто-то испытывает новые сплавы. Все три обломка из одного тигля». И пока читатель не заметил, что во всем, что говорил геолог, нет ничего таинственного — тут же заключение жирным шрифтом: «Состав камней в состоянии определить только специалисты. Институт по изучению закалки металлов уже исследует таинственные металлы».

Итак, история БИЛЬД испечена. Но даже если репортер БИЛЬД считает своих читателей полными дураками, ему следовало бы с большей осторожностью цитировать ученых. Торвальд Круков: «Я же совершенно четко сказал сотруднику БИЛЬД, что это какие угодно «камни», только не внеземные». И в самом деле, «таинственные камни» оказались отходами металлургического завода, где работала мать Торстена. Он отыскал их дома в погребе, подмазал кремом «Нивея» и выложил как приманку.

Северогерманское радио, профсоюзный журнал «Рэн», ряд школьных газет оповестили об удавшемся опыте Торстена. Между тем БИЛЬД не проронила о нем ни слова.

Г. Капралов

Кинематографу исполнилось 90 лет со дня рождения 28 декабря 1895 года, когда в Париже на бульваре Капуцинов Луи Люмьер показал первую кинопрограмму зрителям, которые, по словам очевидца, «сидели с открытыми ртами и остолбенелые от удивления, пораженные донельзя». Перед ними на полотне экрана, словно наяву, поезд прибывал на вокзал, рабочие выходили с фабрики, завтракал ребенок, а мальчишка, забавляясь, то наступал ногой на пожарный шланг, то снимал с него ногу, и поливальщик, недоумевая, в чем дело, неожиданно оказывался под струей воды. Так новорожденный кинематограф начал с картин мирной жизни, живых наблюдений над каждодневностью.

Но сегодня почти забыт тот факт, что до аппарата Люмьера норвежским астрономом Янсеном был предложен для киносъемок «фотографический револьвер», а французский биолог Жюль Марэ сконструировал «фотографическое ружье». Не будем вдаваться в технические подробности исторических киноновинок, но обратим внимание, что одна из них называлась револьвером, а другая ружьем. Вспоминая об этом и знакомясь со многими особо рекламируемыми фильмами Запада наших дней, нельзя отделаться от мысли, что иные кинематографисты, подрядившись работать на беззастенчивый бизнес, наводят на мир не кинокамеру, а некое подобие револьвера и только сквозь киноружейный прицел видят человека. Об этом свидетельствуют их фильмы недавних и нынешних дней.

Когда летом 1983 года в Москве проходил тринадцатый Московский международный кинофестиваль, почти одновременно произошли два события, в которых, в каждом по-своему, отразились некоторые из тех противоречий, что характерны для западного кинематографа, и прежде всего американского.