Александр Севастьянов - Итоги XX века для России

Россия, по сравнению с той же Средней Азией, была областью высокого демографического давления. Сегодня нам это слышать странно, но так было. Такое же положение еще раньше сложилось в отношении Сибири, где на огромных территориях проживало очень небольшое население местных племен. Избыточное русское население «переливалось через край российской чаши» туда, где это давление было меньше. Имперское строительство было естественным следствием такого баланса. Присоединение новых территорий не несло большой угрозы для цельности и статуса русской нации, пока эта демографическая тенденция сохранялась.

НО ЗА СТО лет положение полностью переменилось и превратилось в свою противоположность. К 1990 году в РСФСР уже была самая низкая рождаемость в Советском Союзе, в 1,4 раза ниже, чем в среднем по стране и даже ниже грани расширенного воспроизводства населения [14] Русские. — М., «Наука», 1999. — С. 136. . В то же самое время в мусульманских республиках наблюдался рост населения в 5 раз выше среднего.

Приведенное сравнение позволяет совершенно ясно понять, что с нами произошло и происходит. Сто лет назад у нас выживало семь детей на одну бабу, а у туркменок, узбечек — трое-четверо. Сегодня у них по-прежнему трое-четверо детей в семье, а у нас суммарный коэффициент рождаемости — 1,12…

Процесс, о котором писалось выше, — сокращение удельного веса северных арийцев в мире — активно идет, увы, не только в дальнем зарубежье, но и на территории бывшего СССР, в зоне жизненных интересов России. В Узбекистане, например, по расчетам демографов, к 2025 году ожидается удвоение населения (конкретно: узбеков). Поскольку еще в 1959 году на селе проживало 80 % узбеков, ясно, чем для нас чреват этот рост в сочетании с раскрестьяниванием. Азербайджан в результате карабахского конфликта был вынужден принять у себя свыше миллиона беженцев, не имеющих крыши над головой. Но рождаемость при этом у азербайджанцев не снижается. В Таджикистане же сохраняется и вовсе немыслимо высокая для бывшего СССР рождаемость (45 промилле [15] То есть 45 новорожденных на 1000 жителей в год. ). А у нас, по тем же расчетам, к 2050 году может произойти сокращение населения в два раза. Поэтому остается только благодарить Бога, что СССР распался, и что Узбекистан теперь отделен от нас границами, и поток узбеков пока не хлынул в Россию через край «узбекской чаши». Как уже хлынул поток, например, азербайджанцев (3 млн.), таджиков (500 тыс.) или киргизов (на 600 тыс. русских, перебравшихся за последние десять лет из Киргизии в России на ПМЖ, приходится 450 тыс. киргизов-переселенцев).

Уже отчетливо ясно: мы, как Англия и Франция, тоже не избегли «обратной колонизации». Народы российско-имперской ойкумены радостно пасутся на наших нивах во все возрастающем количестве. Перетаскивая к себе (то есть — к нам) все новых и новых своих родственников и друзей. Про азербайджанцев я писал выше, но ведь есть еще и армяне, и грузины, и казахи, и среднеазиаты… Недаром, как признает даже американский «Time», «бывшие советские республики Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, Киргизия и Казахстан никогда не ратовали за распад Союза — напротив, они служили пассивной, но прочной опорой коммунистического режима» («Time» 20.04.92). Они боялись остаться в замкнутых границах со своим демографическим взрывом внутри. Но зря боялись: мы не сумели замкнуть их демоагрессивное пространство. Перепад демографического давления, обеспечивавший когда-то русское имперское строительство, теперь сложился не в нашу пользу и работает против нас.

УВЫ, НЕ ТОЛЬКО под боком России, за какими-никакими границами, а и в ней самой происходят те же страшные дела. В последние 10 лет в нашей стране рождается примерно поровну русских и нерусских детей. В то время, как в исконно русских областях рождаемость стабильно снижается, эксперты ожидают, что между 2003 и 2016 гг. Дагестан «прибавит» от 2201 тыс. человек до 2472 тыс.; Ингушетия от 468 тыс. до 512 тыс.; Чечня — от 610 тыс. до 720 тыс. и т. д. В послевоенные годы в числе первой двадцатки наиболее многочисленных народов России появились никогда там не бывшие дотоле осетины, кабардинцы, даргинцы, чеченцы, аварцы…

Демографы утверждают, что, если эта тенденция сохранится, то к 2050 году удельный вес русских, достигающий сегодня, по разным оценкам, от 81,5 до 85 процентов, снизится до 50 %. А эта роковая цифра — есть тот самый критический рубеж, к которому (за счет присоединения новых земель и народов) подошла накануне распада Российская империя, а затем (за счет этнодемографических процессов) так же накануне распада подошел Советский Союз. Нет никаких сомнений, что, превратившись всего лишь в половину населения, русские не смогут удержать государственность даже нынешней урезанной России.

Парадокс (на первый, поверхностный взгляд) заключается в том, что народы, дающие прирост населения в России, живут в таких же или худших экономических условиях, что и русские. В республиках Кавказа, к примеру, или в Туве прирост населения не прекращается. Но, как мы уже знаем, в этом нет ничего противоестественного, напротив, так и должно быть. Эти народы дольше нас, русских, сохраняли аграрный характер хозяйства: кавказские горы или тувинская тайга к иному мало располагают. Раскрестьянивание у них задержалось при «социал-феодализме», но активизировалось с переходом к капитализму.

ЧЕГО ЖДАТЬ от этого процесса? Громкий и внятный ответ дает чеченская война. Навсегда запомнил телеинтервью с чеченской бабой, похвалявшейся: «У меня — семь сыновей. Двое сражаются с русскими, джигиты. Если этих убьют — я еще двоих пошлю!» Неотразимая логика истории!

Что же нам, русским, теперь остается? Убивать, убивать, убивать?.. Пока чеченцам есть, кем воевать, они будут вынуждены непременно это делать. Не с русскими — так с грузинами, дагестанцами, друг с другом. Им просто некуда девать избыток населения: ведь с 1944 года, когда их выселили, и по 1989 (год последней переписи) поголовье чеченцев увеличилось в три раза! Потом их вернули обратно, но мест, пригодных для жилья, в горах не прибавилось. В Грозном, единственном настоящем городе Чечни, они практически не жили, занимались преимущественно сельским трудом. «Социализм» содержал чеченцев, подкармливал, а капитализм — перестал. Раскрестьянивание стало неизбежным. Не случайно первое, что предприняли чеченцы, получив суверенитет, — это широкомасштабные этнические чистки, закончившиеся тотальным геноцидом русского населения: это тоже логика истории. Очистить для себя жизненное пространство, отнять и поделить чужое имущество — вот все, что они могли сделать в новых условиях. По сведениям различных официальных источников, с 1991 по 1999 гг. на территории Чечни было убито (не считая погибших во время военных действий) более 21 тыс. русских, захвачено более 100 тыс. квартир и домов, принадлежащих «некоренным» жителям Чечни. Более 46 тыс. человек было обращено в рабство либо использовано на принудительных работах, от сбора дикорастущей черемши до строительства дороги в Грузию через Итум-Кале и Таз-бичи. Только за период с 1991 по декабрь 1994 г. (то есть до ввода федеральных войск ) Чечню вынужденно покинуло более 200 тысяч русских. И т. д. Мы говорим сегодня о провале Чечни в средневековье, в эпоху феодализма — это глубоко верно. Проходя путем феодальной реакции на развитие капиталистических отношений в своей республике, чеченцы лишь повторяют путь, который мы прошли 80 лет назад.