Игорь Ротарь - Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина

Экскурсовод напомнил, что, в отличие от Прибалтики, Галиция никогда не входила в состав Российской империи. При этом в Австро-Венгрии украинцы обладали культурной автономией, тогда как российские власти отказывались признавать украинцев как нацию. Поэтому во время Первой мировой войны местные жители с воодушевлением сражались против вторгшихся в Галицию российских войск. (Уточним, что формирования «Сечевых стрельцов» насчитывали около 7 тыс. человек. Судите сами — много это или мало и так ли уж велико было воодушевление). Так что, по мнению Тараса, союз западных украинцев с немецкоязычными народами имеет достаточно давнюю историю.

После посещения этого музея меня уже не удивил огромный мемориал Борцам за свободу Украины на историческом Лычаковском кладбище Львова. Памятники посвящены борцам разных лет. Первым монументом была стела, установленная в честь солдат Украинской Народной Республики, погибших в боях с польской армией в 1918 году. Рядом множество могил бойцов УПА, среди которых почему-то возвышается памятник бойцам дивизии СС «Галичина». По соседству с этим монументом были могилы военнослужащих украинской армии, погибших на нынешней войне на востоке страны.

Интересно, что, несмотря на героизацию SS, во Львове сегодня действительно почти нет антисемитизма… Впрочем, как и евреев.

До Второй мировой войны евреи составляли около трети населения Львова. Накануне перестройки их численность также была относительно высокой — более 2 процентов (а с полукровками значительно больше). Увы, в последующие годы почти все они уехали в Израиль и США. Сегодня во Львове осталось менее двух тысяч евреев — почти все они люди преклонного возраста.

На массовую эмиграцию не повлияли и символические жесты городских властей: еще в 1992 году во Львове был сооружен памятник жертвам еврейского гетто (третьего по численности после варшавского и лодзинского, где до дня освобождения дожили всего 300 человек), в городе есть улица Шолома-Алейхема. Во Львове действует и синагога, хотя число ее прихожан составляет всего несколько десятков достаточно пожилых людей. Я поговорил с этими людьми. Все они были единодушны: после начала конфликта с Россией антисемитизм из Львова напрочь исчез — украинцам сейчас не до евреев.

Вообще-то, как говорят специалисты, на территории бывшего СССР это явление, когда антисемитизм исчезал или существенно ослабевал, замещаясь другими фобиями, уже имело место. Как признавали некоторые еврейские лидеры России, антисемитизм в РФ резко спал, когда ему на смену пришли антикавказские настроения. А во Львове, после начала военных действий в Донбассе и развернутой российской пропагандой кампании по обвинению новых украинских властей в фашизме и национализме, евреи и вовсе стали своего рода «священной коровой».

Я прошелся по бывшим еврейским кварталам и беседовал о его прежних обитателях с обитателями нынешними — украинцами. Принимали меня за еврея (я не спорил), но беседовали очень доброжелательно: «Ваших сейчас из Израиля много приезжает, тоже интересуются. Вы еще в парк при роддоме (бывший еврейский госпиталь) зайдите, там какие-то ваши святыни сохранились».

На многих магазинах и кафе бывшего еврейского квартала даже восстановили надписи на идиш, как это было во времена, когда город еще входил в состав Австро-Венгрии. Хотя кому их сейчас читать?

К моему удивлению, очень многие «западенцы» отнюдь не горят желанием идти защищать территориальную целостность страны. Основной аргумент был такой: «Если восточные украинцы не хотят защищать свою землю, то почему мы должны погибать за них. Мы уже устали в одиночку спасать всю Украину!» Кстати, львовяне откровенно недолюбливают прибывающих сюда беженцев с Восточной Украины: «Здоровенные лбы! Вместо того чтобы свои хаты защищать, к нам бегут, да еще и льготы просят!»

Отчасти эту позицию прояснил мне эрудированный экскурсовод Тарас: «Донбасс — это действительно спорная территория. Россия и Украина ее осваивали одновременно. С другой стороны, если им Донбасс отдать, они же не остановятся, пока всю левобережную часть страны не заберут». Именно аргумент, что «Донбассом дело не кончится», и является основным доводом сторонников войны до победного конца. Но многие западенцы уже настолько разочарованы ее ходом, что не воспринимают даже его.

«Странная это какая-то война, — рассказывает мне львовский таксист. — Брат мой сейчас скрывается от мобилизации. Если бы брата мобилизовали, то мы бы были вынуждены ему покупать обмундирование, бронежилет. Что это за армия такая? В начале войны в военкоматы очереди добровольцев были. А сейчас люди разочарованы. Это какая — то предательская война, в верхах на ней просто деньги делают. Дошло уже до того, что около месяца назад гаишники с военными на выездах из Львова дежурили, отлавливали мобилизованных. Не хочем мы больше воевать, надоело!»

Беседуя со среднеазиатскими правозащитниками и диссидентами, я поражался, насколько наивны их представления об Америке. Многие из них были убеждены, что главная цель США за рубежом — это нести свободу, освобождать «томящихся в тисках диктатуры» людей. Жизнь же в Америке представлялась этим наивным идеалистам неким раем, где свободные люди делают только то, что хотят.

Самое смешное, что во времена СССР почти столь же наивным был и я. Причем свободу я часто путал со вседозволенностью. Любые ограничения я воспринимал как признаки диктатуры. Так, например, отрыжкой тоталитаризма я считал паспорта (ведь в великой Америке их нет!).

Как скрытую форму протеста я умышленно мял и грязнил свой «кабальный» паспорт.

Увы, когда я переехал в США, то скоро выяснилось, что ограничений там немногим меньше, чем в СССР, и уж точно больше, чем в хаотично — анархической ельцинской России.

Даже чисто внешне американские полицейские выглядят достаточно устрашающе: пистолет, дубинка, наручники и непременно темные очки. Последние не обязательно надеты, но они всегда есть в ассортименте предметов, необходимых работникам силовых структур (не только полицейских, но и военных, пограничников, таможенников). Как мне кажется, когда не видишь взгляд (как правило, спокойный, не враждебный) полицейского, он выглядит более устрашающе, чем и пользуются стражи порядка в экстремальных ситуациях.

Интересно, что с каким бы нелепым и бестактным вопросом к вам ни обратился полицейский, вы обязаны ему ответить. В случае «отказа от сотрудничества» (это официальный термин) страж порядка имеет право доставить вас в участок. И обязательно наденет на вас наручники — так привозят в участок даже при самом незначительном правонарушении. Если же человек пытался скрыться на автомобиле от полиции, но ему это не удалось, то он обязан, выйдя из автомобиля, встать на колени и поднять руки вверх.