Патрик Робинсон - Уцелевший

Шейн великолепно обращался с компьютером, как и все на базе. Он часами просиживал за монитором на каком-то сайте, «MySpace», кажется, – и всегда общался там с друзьями: «Как житуха, братуха?»

Шестым членом нашей группы был Джеймс Сах – двадцативосьмилетний уроженец Чикаго, выросший в Южной Флориде. Джеймс состоял в 1-й роте SDV в течение трех лет до того, как мы улетели в Афганистан, и за это время он стал одним из самых популярных ребят на базе. У него была только одна старшая сестра, но, похоже, сотни три двоюродных братьев и сестер, каждого из которых он поклялся защищать ценой своей жизни.

Джеймс, как и его близкий друг Шейн, был чрезвычайно выносливым «морским котиком» в звании унтер-офицера второго класса. Как и Шейн, он прошел воздушно-десантную подготовку в Форт-Беннинге и пошел на повышение по службе, чтобы вступить во взвод «Альфа».

В молодости он мечтал стать ветеринаром, специалистом по собакам. Но Джеймс был рожден, чтобы стать «морским котиком», и невероятно гордился, что стал членом одного из самых элитных боевых подразделений в мире, гордился своей психической и моральной стойкостью.

Как и Шейн, он был звездой спорта в школе, выдающимся пловцом и теннисистом. В учебе он всегда был в продвинутых и углубленных классах. В нашем взводе Джеймс стоял на одной ступени с Аксом и Шейном как невероятно надежный даже в самом жестоком бою воин с исключительным интеллектом. Я в жизни ни от кого не слышал ни единого плохого слова о нем.

До Оманского залива мы добирались почти три часа. Мы летели с юга Ормузского пролива, держась подальше от линии морского пути, по которой танкеры с нефтью и газом отплывали из огромных погрузочных доков Персидского залива. Военно-морской флот Ирана проводил учения там и еще в одном месте, дальше по побережью, на своей разрастающейся базе подводных лодок, действуя вдали от главной базы Бендер-Аббас.

Не сказать, что мы боялись, что какой-нибудь легкомысленный командир вдруг решит ударить по нам оружием с тепловым наведением, но осторожность в этом регионе обычно приветствовалась, несмотря на то, что в Белом доме восседал очень суровый человек, который ясно дал понять свое намерение жестоко карать за малейший намек на атаку воздушных судов США – гражданских или военных.

Чтобы полностью понять то ощущение опасности, даже угрозы, которое никогда не исчезало из наших мыслей до конца, стоит послужить на Среднем Востоке. Это касается даже стран, которые считались дружественными Америке. Как Бахрейн, например.

Труднопроходимая часть Оманского побережья, которую я упоминал ранее, находится вокруг полуострова Мусандам. Это целая полоса глубоких фьордов, самый северный скалистый шельф, который вдается глубоко в Ормузский пролив, и одновременно самая ближняя к базе Бендер-Аббас точка за пределами Ирана. Протяженная береговая линия, идущая к югу от этой точки, гораздо более равнинная и пологая, тянется с вершин древних гор Хаджар. Мы начали пересекать океан где-то в этой части, к северу от Маската, ближе к Тропику Рака.

И когда мы пролетели этот берег и направились к открытому океану, то уже по-настоящему попрощались, по крайней мере, с Аравийским полуостровом и с кипящими ненавистью исламскими государствами северной части залива: Кувейтом, Ираком, Сирией и Ираном, которые управляли моей жизнью и мыслями последние пару лет. Особенно Ирак.

Впервые я приехал сюда и присоединился к пятой роте 14 апреля 2003 года. Я прибыл на военно-воздушную базу США, расположенную в пятнадцати минутах полета от Багдада, вместе с двенадцатью другими «морскими котиками» из Кувейта в таком же, как этот, самолете «C-130». Это было через неделю после того, как военные силы США начали открытую бомбардировку города в попытках уничтожить Саддама Хусейна, прежде чем начнется настоящая война. Британцы только что захватили Басру.

В тот самый день, когда прилетел я, морпехи США взяли Тикрит – родной город Саддама, – и через несколько часов Пентагон объявил, что главная битва позади. Все это не имело ни малейшего отношения к нашему заданию. Заключалось оно в том, что мы должны были разрушить и, если необходимо, уничтожить ту маленькую оппозицию, которая осталась после военных действий, и помочь в поисках оружия массового поражения.

Я пробыл в Багдаде всего один день, когда президент Буш объявил, что Саддам Хусейн и его партия «Баас» пали и что мои коллеги быстро поймали в тот же день Абу Аббаса – лидера Палестинского фронта освобождения, который атаковал итальянский круизный лайнер «Achille Lauro» в Средиземном море в 1985 году.

Через сорок восемь часов 17 апреля военные силы США захватили единоутробного брата Саддама, печально известного Барзана Ибрагима ат-Тикрити. И в подобных событиях я участвовал постоянно. Я был одним из 146 000 представителей американских войск и войск коалиции, выступавших под командованием генерала Томми Фрэнкса. Это был мой первый опыт ближнего боя. Это было место, где я впервые почувствовал самые лучшие стороны моей профессии.

Это был также первый намек на восстание из пепла последователей Усамы бен Ладена. Конечно, мы знали, что они все еще неподалеку, все еще пытались перегруппироваться, после того как Соединенные Штаты разгромили их в Афганистане. Но уже очень скоро до нас стали доходить сведения об организации под названием «Аль-Каида» в Ираке, о злобной террористической группе, пытающейся устроить беспорядки при любой удобной возможности, управлял которой безумный иорданский убийца Абу-Мусаб аз-Заркави (ныне устранен).

Наши основные задания в городе довольно часто прерывались ради поисков чего-либо или кого-либо пропавшего без вести. В мой первый день службы вместе с тремя парнями мы отправились на какую-то огромную приозерную иракскую территорию в поисках истребителя-бомбардировщика «F-18 Super Hornet» и его пилота. Вероятно, вы помните эту историю. Я-то уж никогда ее не забуду. Мы подлетели к озеру на низком ходу на вертолете «MH-47 Chinook» и внезапно заметили хвост истребителя, торчавший над водой. И почти сразу мы нашли тело пилота, вынесенное на берег.

Я помню, какую грусть почувствовал тогда, и этот случай не стал последним. Я находился в этой стране менее суток. Прикомандированные к 5-й роте, мы были известны как «стоячие пассажиры» – дополнительная мощь, призванная для особенно критических ситуаций. Нашей основной целью были разведка и сбор данных, фотографирование горячих точек и опасных местностей с помощью невероятно мощной фотографической оптики.

Мы проводили операции под покровом темноты, терпеливо, часами выжидая цель, прикрывали друг друга, удерживали все внимание на объекте и постоянно отсылали фотоснимки на базу практически из самого дальнего вражеского тыла.