Патрик Робинсон - Уцелевший

Я пополз в укрытие, за дерево, и попытался оценить позицию врага. Видно мне было только одного парня, самого ближнего. Он стоял и целился в меня, окрикивая двух других, которые находились намного дальше, справа. Прежде чем я смог принять хоть какое-то решение, они оба снова открыли по мне огонь. Я не очень хорошо их разглядел, ведь они все еще были где-то в сотне метров вверх по скале и их скрывали деревья. Теперь проблема состояла в том, что я не мог нормально стоять, а значит, вряд ли смогу хорошо прицелиться. Так что я решил просто сбежать и пополз оттуда на четвереньках в поисках лучшей позиции, чтобы стрелять. Я двигался не быстро, но с постоянной скоростью, по ужасной земле, на пути возникали то холмы, то углубления. Это было не лучшее место для беглеца, особенно учитывая, что я не мог пройти вниз по оврагу и уж точно не мог спуститься по этим крутым склонам на четвереньках – я же не гребаный снежный барс.

Поэтому каждый раз, когда я добирался до небольших обрывов, приходилось намеренно падать вниз и надеяться на нормальное приземление. Иногда я катился, и это было довольно неприятно для моих ребер. Но я делал все возможное, чтобы меня опять не подстрелили в жопу.

Это продолжалось минут сорок пять: я полз, катился и падал, оставаясь впереди своих преследователей, набирая отрыв при падении вниз, потом опять теряя, и они подходили все ближе. И нигде на этом тяжелом пути вниз с горы я не нашел нормального места, чтобы ответить огнем талибам, которые охотились на меня. Пули продолжали лететь в мою сторону, а я продолжал двигаться. Но, наконец, я добрался до более пологого участка земли, на котором нашел большое скопление валунов. Я решил, что это будет моим последним рубежом. Или их. Или так, или иначе. Хотя я точно не знал, сколько человек за мной бежало.

Помню, как подумал: «А как отсюда бы выбрался Морган? Что бы сделал он?» Эта мысль придала мне силу, огромную силу моего старшего – аж на семь минут – брата. Я решил, что в этой ситуации он стал бы ждать до тех пор, пока не увидел бы белки диких глаз врагов. И действовал без ошибок. Так что я заполз за большой камень, проверил свой магазин, а потом отщелкнул предохранитель своего «Mark12». И ждал.

Я услышал, как талибы приближаются, но лишь когда они подобрались очень, очень близко. Они шли не все вместе, а рассредоточенно, и это было неприятно, потому что я не мог сосчитать их. Но теперь я мог разглядеть следопыта – парня, который буквально меня выслеживал, не пытаясь застрелить, у него даже не было ружья. Его работой было меня обнаружить, а потом позвать остальных, чтобы те меня застрелили. Наглый маленький придурок.

Но это по-афгански. Этот Шармак прекрасно раздавал должности. Один парень несет воду, другой дополнительные патроны, и снайперу не нужно тратить время, обыскивая землю. У них для этого есть специалист.

Но и без этого специалиста у талибов не было бы проблем в том, чтобы меня выследить, потому что я оставлял за собой огромный след, словно раненый гризли пропахивая землю и истекая кровью, струящейся из моего лба и бедра.

Я аккуратно двигался на четвереньках вокруг камня, теперь уже с поднятым ружьем, и прямо передо мной стоял талиб-следопыт, всего в трех метрах от меня – но он меня не увидел.

В это мгновение я выстрелил, оставил его лежать мертвым на своих же следах. Силой выстрела его опрокинуло на спину, а кровь толчками текла из его груди. Думаю, я попал ему прямо в сердце, и я услышал, как он упал на землю. Но одновременно с этим звуком я услышал и мягкие шаги преследовавшего меня стрелка. Я обернулся. Их было двое, прямо надо мной, в скалах. Они искали меня. На размышления была только доля секунды, потому что у обоих в руках были поднятые автоматы. Черт! Я мог убить одного, но не двоих.

Я потянулся к одной из гранат, вытащил чеку и бросил наверх, прямо в талибов. Думаю, они пару раз все-таки выстрелили, но не успели попасть, так как я нырнул назад, за камень. Это было очень близко, расстояние между нами составляло метра полтора. Теперь я просил Всевышнего, чтобы моя граната сработала – и она сработала, разорвав двух афганцев на куски, раздробив камень и послав в воздух целый вихрь из земли и песка. Я? Я просто держал голову как можно ниже и надеялся, что, Божьей милостью, больше талибов в округе не было. Как раз в это время я начал постепенно отключаться – не от взрыва гранаты, просто общая пелена заслонила мой разум. У меня в глазах искажалось все окружающее и, пока я лежал и ждал, что обломки камней перестанут падать с неба, начал чувствовать себя очень гадко. Кружилась голова, я был не уверен в своих действиях в таком шатком состоянии. Думаю, что провалялся некоторое время за скалой, прежде чем осмелился вылезти, все еще ползком. Я пытался оглядеться и понять, не шли ли за мной талибы. Но теперь все было тихо.

Естественно, мне надо было убираться отсюда, потому что взрыв от гранаты должен был привлечь чье-нибудь внимание. Я посидел еще несколько минут, наслаждаясь тишиной и размышляя над ситуацией. И в итоге достиг такого заключения, что мне снова нужно научиться сражаться – только не как боец SEAL, а как скрытный афганский горец. По крайней мере, если я планирую остаться в живых.

Последний час научил меня нескольким важным урокам, и самый главный из них – я должен научиться сражаться в одиночестве, а это прямая противоположность всего, чему меня учили. «Морские котики», как вы знаете, сражаются только в команде, и каждый полагается полностью на товарищей, которые выполняют свои обязанности. Именно так мы и действуем, деремся как один в команде из четырех, десяти или даже двадцати, но всегда как одна единица, как один мозг, как одна сущность. Мы всегда почти инстинктивно оказываем огневую поддержку, всегда прикрываем, всегда двигаемся, чтобы закрыть пробел в обороне или проложить путь. Вот что делает нас великими.

Но здесь, наверху, когда за мной одним охотятся целые полчища врагов, начинается абсолютно другая игра. И сначала я должен был научиться двигаться, как афганские горцы, украдкой, оставаясь невидимым, не издавая ни звука, не оставляя следов. Конечно, мы учились всему этому уже давно, в Калифорнии, но не оттачивали до такой степени, которая необходима здесь против местных убийц, которые двигаются даже более тихо, и они еще более невидимы, чем мы. И то, что приходилось ползти на четвереньках, только ухудшало ситуацию. Я должен был сконцентрироваться, принять правильную огневую позицию, прежде чем атакую врага. Я должен был экономить патроны и постараться оставаться подальше от зорких глаз горцев и не выдать себя, блуждая туда-сюда, как раненый гризли, как вел себя раньше.

Я пообещал себе, что когда в следующий раз придется ударить по врагу, то сделаю это с обычной смертельной точностью «морского котика», но еще всегда буду обеспечивать элемент неожиданности. Благодаря таким тактикам многие безжалостные сволочи неизменно выигрывают в конфликтах – такие как моджахеды, «Аль-Каида» и с этих пор я.