Герман Назаров - Мифы советской эпохи

Капитан I ранга Алексей Щастный

Положение, в котором оказался Совет, было не из завидных: с моря с минуты на минуту ожидалась германская эскадра с десантным корпусом, с суши подходили части белофиннов, что делало невозможным уход по берегу. Команды кораблей поняли, что новоиспеченный Совет комиссаров им не поможет и что только объединение вокруг своего командования сможет спасти и флот, и экипажи. Власть, которую не смогли удержать комиссары флота, естественным порядком стала переходить в руки капитана I ранга Алексея Михайловича Щастного — начальника оперативной части штаба флота.

Письмо германского Генерального штаба Народному Комиссару по иностранным делам о состоянии Балтфлота (Троцкому)

Со свойственным ему умением быстро оценивать обстановку, Щастный понял, что команды решительно настроены на уход флота из Гельсингфорса. И он решил воспользоваться этим настроением.

Случай предоставил в распоряжение капитана I ранга документ чрезвычайной государственной важности — перехваченное русской контрразведкой письмо начальника секретной службы германского генерального штаба, адресованное Троцкому. Из письма было видно, что оно не первое, так как в нем обсуждались детали некой ранее разработанной операции, основанной на каком-то секретном пункте Брестского договора. По этим деталям можно было понять, что речь идет о передаче немцам лучших русских кораблей — дредноутов, эсминцев, подводных лодок, — но передача эта должна была быть произведена так, чтобы не создать Совнаркому осложнений с Англией, которая требовала уничтожить флот, если уж нельзя увести его из Гельсингфорса.

Из документа было видно, что Троцкий предложил немцам хитроумный план: взорвать часть кораблей по немецкому, а часть — по английскому способу. Для реализации плана он собирался сменить главного комиссара флота Блохина, назначить на его место своего ставленника Флеровского и посадить на все корабли своих агентов для наблюдения за тем, чтобы взрывы кораблей, предназначенных к сдаче, были произведены в последнюю минуту как бы в состоянии паники, неумелой рукой, так, чтобы к моменту подхода германской эскадры эти корабли не имели бы хода, но в то же время могли быть сравнительно быстро исправлены и введены в строй немецкого флота. Все же остальные корабли должны были быть взорваны так, как требовали англичане, то есть по-настоящему.

Подпись: Главный погубитель капитана Щастного, нарком иностранных дел и нарком по военным и морским делам, участник тайных переговоров с немцами Л. Троцкий (1879–1940)

Что же достигалось этим? Во-первых, исчезала необходимость содержать дорогостоящий и совершенно ненужный, как считали тогда большевики, флот, это постоянное гнездо анархии и контрреволюции. Во-вторых, сохранялось бы лицо в отношениях с Англией: мол, сами видите — все сделали, чтобы уничтожить корабли, попавшие к немцам, по-настоящему, да не удалось. Виновные понесут наказание. И в-третьих, можно было на законных основаниях расстрелять этих самых виновных во главе со Щастным.

Получив в руки столь важный обличительный документ, Щастный собрал секретное заседание Совета комиссаров флота и раскрыл им махинацию Троцкого. Возмущение было всеобщим. Совет постановил: не признавать Флеровского и не допускать его на флот, а комиссару Ружеку огласить секретную депешу Троцкого с приказанием взорвать флот. Общее собрание, возмущенное происходящим, выразило неограниченное доверие Щастному и Совету комиссаров флота и передало командующему всю полноту власти. По его приказу команды начали готовить корабли к переходу…

21 марта 1918 года перед полуостровом Ганге (Ханко) появились немецкие корабли и высадили десант. Русские моряки при его приближении уничтожили четыре подводные лодки, плавбазу «Орланд» и сторожевой корабль «Ястреб», а к адмиралу Мейреру, командовавшему немецким отрядом, выехала русская делегация из нескольких офицеров и матросов. Адмирал передал делегации требование, чтобы к 30 марта весь русский флот в Гельсингфорсе был подготовлен к сдаче немцам. В условленный час на кораблях должен быть поднят флаг «Щ», означающий: на кораблях осталась только охрана.

Как только Щастный получил немецкий ультиматум, он назначил выход эскадры. Вечером 22 марта медленно и тяжело русская армада двинулась в путь. Первыми ушли дредноуты. За ними потянулись линейные корабли, крейсера, минные заградители и транспорты. Последними вышли эсминцы, тральщики, яхты «Штандарт» и «Полярная звезда» с членами Совета комиссаров флота и посыльное судно «Кречет» со Щастным и его штабом.

Корабли двигались черепашьим шагом, с трудом преодолевая ледяные поля и торосы. Иногда стальные гиганты останавливались, машинисты и кочегары исправляли повреждения и неполадки, и снова звякали машинные телеграфы, снова бурлила вода за кормой, снова форштевни дробили лед. Преодолев за девять суток путь, на который в другое время понадобилось бы не более десяти часов, балтийский флот пришел в Кронштадт, часть кораблей вошла в Петроград и расположилась вдоль всей Невы, часть миноносцев и тральщиков прошла в Шлиссельбург для охраны берегов Ладожского озера. В тот же день германская эскадра вошла на Гельсингфорский рейд и ее десант одновременно с сухопутными войсками занял город, обнаружив там всего несколько русских кораблей, не имеющих никакого боевого значения! Щастный из-под носа у немцев увел 236 кораблей, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подводных лодок.

Впоследствии, когда Щастный был объявлен изменником и расстрелян, его имя всячески вымарывалось из отечественной истории. Чтобы скрыть имя героя, фальсификаторы советского периода русской истории выдумали легенду, будто флот выводился из Гельсингфорса небольшими группами: первый отряд будто вышел 12 марта, второй — 5 апреля, третий — 7—12 апреля. Действительная же хроника событий показывает: до 21 марта ни один корабль из Гельсингфорса не выходил…

Триумфальное появление флота в Кронштадте взбесило Троцкого, но как искусный интриган он понимал: в создавшейся обстановке трогать Щастного опасно. Поэтому он предпочел назначить 30 марта Щастного командующим морскими силами Балтийского флота и стал ждать случая, чтобы расправиться с ним. И случай не заставил себя долго ждать.