Герман Назаров - Мифы советской эпохи

Как это назвать — простодушием? Ведь неверно, что было «полное отсутствие»! Кто мешал, что мешало Тихомирову с Артемьевым изучить и внутреннюю баллистику, и труды сотрудников Артакадемии, КОСАРТОПа! Какое там «полное отсутствие», если еще в 1919 году И. П. Граве представил КОСАРТОПу два доклада: «К вопросу о наивыгоднейшей форме пороха» и «О характеристиках прогрессивных форм порохов», в 1920-м — «О горении пороха на открытом воздухе» (все доклады — о бездымном порохе); О. Г. Филиппов тогда же — три доклада, М. Е. Серебряков — четыре, в частности «Вычисление физических констант порохового газа». В 1926 году в издании Главного артиллерийского управления вышла уже монография Г. В. Оппокова «Теория реактивного движения»…

7 июня 1929 года Тихомиров, как все еще частное лицо, и я это подчеркиваю, подает в Комитет по делам изобретений заявление:

«Прошу выдать мне патент на «Способ изготовления прессованного бездымного пороха на твердых растворителях» согласно прилагаемому описанию», и на следующий день заполняет форму авторской подписки при заявке на изобретение: «Я, Николай Иванович Тихомиров, настоящим даю подписку в том, что заявленное к патентованию в Комитет по делам изобретений при ВСНХ СССР изобретение под названием «Способ изготовления прессованного бездымного пороха на твердых растворителях» ни от кого мною не заимствовано, и являюсь действительным единственным автором его»…

Спустя четыре дня, 11 июня 1929 г., на его имя было выдано заявочное свидетельство № 48961/2349. (Получил его В. А. Артемьев, по доверенности.) То есть Тихомиров претендует не на реактивный снаряд, и не на состав пороха, и не на форму порохового заряда, а всего лишь на способ изготовления.

В октябре 1929 года документы с описанием технологического процесса изготовления шашек-зарядов поступили на экспертизу в IV секцию Отдела военных изобретений, т. е. туда же, где рассматривалось заявление Граве и где был выдан первый патент на боевой реактивный снаряд.

Заключение эксперта А. А. Солониной в проекте постановления от 12 октября 1929 года: «IV Секция Комитета, принимая во внимание, что применение тротила как твердого растворителя, уже давно известно (журнал Арткома № 2958 от 22.12.22 г.), а присадки небольшого количества примесей (себацинового эфира и мононитроанизола) не имеют существенного значения, полагает в выдаче патента отказать».

Затем кто-то (подпись неразборчива, но четко просматриваются инициалы — («И. Г.») это заключение перечеркивает и сбоку, на полях пишет: «Отзыв чересчур краток. О деталях нет никаких указаний».

Проект постановления был изменен, хотя и не сразу. Через три с половиной месяца в журнале Комитета по делам изобретений появляется такая запись: «Заседание IV Секции. 29 января 1930 г…По рассмотрении описания и всех относящихся к делу документов, IV Секция Комитета постановила выдать… патент на СПОСОБ ПОЛУЧЕНИЯ ПРЕССОВАННОГО БЕЗДЫМНОГО ПОРОХА в следующей редакции предмета патента:…способ отличается применением холодного прессования шашек при давлении около 350 атмосфер и затем окончательного прессования в нагревательных матрицах при 115° в течение 5—15 минут при давлении 600 атмосфер». Подпись в журнале — тем же почерком, что и на полях заключения эксперта, только вместо «И. Г.» стоит «И. Граве»! Вот кто оценил содержание заявки и сформулировал предмет изобретения.

Патент № 384 от 20 июня 1930 года был выдан уже после смерти Тихомирова (он умер 28 апреля 1930 г.) Народному комиссариату военно-морских сил РККА. В скобках указано: «действительный изобретатель Н. И. Тихомиров». Все свои права на изобретение Тихомиров передал наркомату сам, безвозмездно, по договорам. Сделал он это, возможно, для того, чтобы оправдать деньги, которые после 1925 года стал вновь получать от военного ведомства. По архивным данным: 8 марта 1926 г. — 16750 рублей, 15 ноября 1926 г. — 11300 рублей, апрель 1927 г. — 4695 рублей…

Итак, 7 июня 1929 г. Н. И. Тихомиров претендовал на патент еще как частное лицо, не как начальник государственного учреждения, Газодинамической лаборатории. Когда же он ее организовал, когда возглавил, когда и какой она была? Вопрос тоже любопытный, так как, напомню, официально считается, что она «создана в воен. ведомстве по инициативе Н. И. Тихомирова в 1921 в Москве для разработки ракетных снарядов на бездымном порохе» (БСЭ, т. 6, с. 21).

Обратимся опять к документам архива. Документ первый: «Начальнику ВНИК при РВС СССР. Рапорт Подписан ВРИД начальника ГДЛ Петровским (видимо, Петропавловским. — Г. Н. ) и производителем опытов Лангемаком. Исполнено на бланке «Газодинамическая лаборатория Военно-научного исследовательского комитета при РВС СССР» 23 сентября 1929 года».

Второй документ: список сотрудников ГДЛ, подписан уполномоченным Техштаба начальника вооружений Н. Ильиным примерно в августе — сентябре 1930 года. Из списка видно, что в лаборатории работают 3 человека: Онучин, Гажала и Артемьев А. А. — однофамилец В. А. Артемьева.

Третий документ: письмо на бланке «Газодинамическая лаборатория Технического штаба начальника вооружений РККА», от 4 ноября 1930 года. Адресовано Н. Ильину: «Газодинамическая лаборатория утвержденного штата сотрудников не имеет, и зарплата выплачивается или по ставкам Союза металлистов… или по личному соглашению». Подписал исполняющий обязанности начальника лаборатории Артемьев А. А.

Из письма Тухачевского в Главное военно-морское управление, 1932 год: «ГДЛ совершенно не имеет своей производственной базы».

Еще один любопытный документ от 25 января 1933 года. Направлен М. Н. Тухачевскому, подписал документ зам. начальника ГДЛ П. Д. Припечко: «ГДЛ продолжает пребывать «первобытно», без непосредственной производственно-технической базы и обеспечивающих условий по научно-экспериментальному освоению важнейших оборонных объектов, вопреки директив ЦК партии от 26 октября 1930 г. о практических путях изобретательства».

И еще один — докладная записка К. Е. Ворошилову члена коллегии НК РКП СССР Н. В. Куйбышева от 4 июня 1933 года. Сказано, что ГДЛ организована в 1929 году, находилась в ведении УВИ (Управление военных изобретений), «числясь до сего времени нештатной организацией». И что «УВИ не интересовалось работами лаборатории».

Как же, действительно, увязать эти документы с нынешними утверждениями, что еще в начале 20-х годов лаборатория имела целых 17 станков, химическое и пиротехническое оборудование, а во второй половине десятилетия — помещения в центре Ленинграда, на Васильевском острове, на полигоне за городом и т. д.? Нипочем не увяжешь… Да, Тихомиров получал авансом деньги, на первый взгляд — много денег. Больше 400 миллионов получил к апрелю 1922 года. Зачем же ему было при таких капиталах торговать на рынке самодельными игрушками и собственными вещичками?