Леонид Млечин - Смерть Сталина

Но нашлись люди, которые пытались и после смерти Сталина продолжать прежний курс. Летом 1953 года они попытались арестовать Берию и других преданных делу партии людей.

Этот рассказ Лаврентия Павловича делегаты и гости XX съезда слушали с замиранием сердца.

Путч готовил хитрый и коварный Никита Хрущев, который играл роль простачка, пытался со всеми дружить, а после смерти Сталина сумел пролезть на пост секретаря ЦК КПСС.

Хрущев, умело пользуясь своим высоким положением, попытался поставить партийный аппарат над партией и государством и группировал вокруг себя людей, враждебно относившихся ко всем переменам.

Хрущев, рассказывал Берия, хотел навсегда законсервировать то, что создал Сталин. Хрущеву были свойственны субъективизм и волюнтаризм, полнейшая некомпетентность, стремление все решать самому, без совета со специалистами. Он выдвигал нелепые идеи сселения деревень, создания агрогородов, новых способов сева, не имеющих ничего общего с передовой сельскохозяйственной наукой, покровительствовал шарлатану Лысенко.

Лаврентий Павлович рассказывал, как Хрущев мешал разоблачению сталинских преступлений, экономической реформе, которая приведет к подъему народного хозяйства, и новой аграрной политике, которая позволит накормить людей.

После смерти Сталина председателем Совета министров временно был назначен Георгий Маленков, первым из его четырех первых заместителей по праву стал Лаврентий Берия.

В официальных сообщениях руководители Советского Союза упоминались в таком порядке — Маленков, Берия, Молотов. Они втроем управляли страной. Потом уже шли другие члены президиума ЦК — Ворошилов, Хрущев, Каганович, Микоян, Сабуров, Первухин.

Партийные секретари цитировали уже не Сталина, а «недавние выступления товарищей Маленкова, Берии и Молотова». Хрущева злило, что он оттеснен руководящей тройкой, что все основные решения принимают Берия и Маленков.

Хрущев мешал и проведению линии на разрядку напряженности в международных делах.

После берлинской блокады и войны в Корее мир находился на пороге войны. ГДР, где пытались ускоренными темпами строить социализм, находилась в состоянии тяжелого кризиса, который вылился в народное восстание 17 июня 1953 года.

На заседании президиума Совета министров СССР обсуждалась ситуация в ГДР и было принято постановление «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР».

Суть этого постановления можно суммировать в одной фразе: «Признать ошибочным курс на ускоренное строительство социализма в ГДР».

Маленков и Берия в один голос говорили, что вообще не стоит тратить силы и средства на строительство в ГДР социалистической системы.

Берия уговаривал членов президиума:

— Примерно за два года в Западную Германию убежало около полумиллиона человек. Мы обязаны смотреть в глаза истине и признать, что без наличия советских войск существующий в ГДР режим непрочен. Политическое и экономическое положение ГДР крайне неблагополучно. В этой ситуации нам вполне достаточно иметь в Европе нейтральную демократическую Германию.

Хрущев демагогически возражал, обвиняя Берию в попытке развалить социалистический блок.

Хрущев, интриган и антипартийный человек, виновный в нарушениях социалистической законности на Украине, а затем и в Москве, где он был первым секретарем горкома, стал готовить переворот. Он стремился захватить всю власть в стране. Для этого он решил уничтожить Лаврентия Павловича Берию — единственного человека, который мог противостоять его опасным амбициям.

Заговор, рассказывал Берия, был продуман во всех деталях. Армейские части должны были окружить и обезоружить верные делу партии дивизии внутренних войск. Командующего Московским военным округом — честного, преданного партии коммуниста — министр обороны Булганин услал под Смоленск на маневры. В Кремль тайно ввели воинские части.

Арест Берии наметили на 26 июня.

Офицеров, которые должны были застрелить Берию, тайно привез в Кремль на своей машине с затемненными стеклами министр обороны Булганин.

Преступников провели в соседнюю с залом заседаний президиума ЦК комнату, где они ждали сигнала, чтобы покончить с Берией.

— Более всего, — сказал с грустью Берия, — меня поразило бесчестное поведение заместителей министра внутренних дел Ивана Серова и Сергея Круглова. Люди, чей служебный долг состоял в предупреждении заговоров, сами в него вступили.

Они заключили преступный сговор с Хрущевым в надежде уничтожить Берию и вернуть страну к мрачным временам репрессий и беззаконий.

26 июня неожиданно было назначено внеочередное заседание президиума Совета министров. Заговорщики полагали, что Берии ничего не известно. И ошиблись.

Ранним утром 26 июня Берия приехал к Маленкову домой.

Маленков еще спал. Председателя Совета министров разбудил прикрепленный к нему офицер Главного управления охраны МВД СССР. Маленков вышел к Берии заспанный и вялый.

— Ты что же, Егор, решил против меня выступить? — спросил Берия, глядя ему прямо в глаза.

Испуганный Маленков поспешил переметнуться на сторону Берии и выдал план хрущевской операции.

Берия ни на минуту не решался оставить Маленкова одного и вынужден был при нем давать указания своим помощникам.

В Кремле они появились вместе. Хрущев и другие участники заговора не придали этому значения, потому что были уверены, что Берия уже в ловушке.

Едва закрылась дверь и началось заседание президиума ЦК, в соседнюю комнату, куда Булганин привел маршала Жукова, генералов Батицкого, Москаленко и других армейских офицеров, ворвалась группа оперативников Министерства внутренних дел.

Никто из армейских даже не успел схватиться за оружие. Генералов и офицеров обезоружили и увели в комнату отдыха членов президиума.

Одновременно первый заместитель министра внутренних дел Богдан Кобулов приказал убрать из Кремля всех армейских офицеров, которых Булганин приставил к постам охраны.

По сигналу из Кремля были арестованы как предатели Серов и Круглов, которые сговорились с Хрущевым.

Начальник управления правительственной связи Министерства внутренних дел отключил все телефоны в Министерстве обороны и в штабе Московского военного округа, лишив генералов возможности связаться друг с другом.

А начальник военной контрразведки, подчинявшийся Министерству внутренних дел, дал указание особым отделам вернуть в казармы все части, которым министр обороны Булганин приказал окружить части внутренних войск.

Посты охраны в здании Министерства обороны, столичного военного округа и округа противовоздушной обороны заняли солдаты из полка внутренних войск.