Леонид Млечин - Смерть Сталина

Сто четырнадцать дней правления Берии в 1953 году оставляют исследователей в некоторой растерянности. Берию полуиронически, полусерьезно называют первым советским перестройщиком. Может ли палач быть реформатором? Такое объединение функций только на первый взгляд кажется странным.

История многовариантна. Судьба социализма в России тоже зависела от множества факторов. Вмешательство каких-то случайностей могло привести к власти совсем других людей.

Мы, скажем, привыкли слышать о возвращении к социалистической законности после ареста Берии. А вот что говорил назначенный весной 1953 года министром внутренних дел Украины Павел Мешик, выступая перед республиканскими чекистами в Киеве:

— Прежде всего я хочу поздравить вас с тем, что руководство Министерства внутренних дел поручено сейчас товарищу Лаврентию Павловичу Берии, что кончился наконец тот мрачный период, когда органы государственной безопасности находились в руках авантюристов типа Игнатьева. Мне хочется напомнить вам, товарищи, мрачную страницу в истории органов, относящуюся к тридцать седьмому — тридцать восьмому годам, когда заговорщик Ежов широко развернул свою предательскую деятельность, когда Ежов уничтожил огромное количество преданных Родине и партии людей. Вторичный приход товарища Берии к руководству чекистскими органами вновь ознаменовался разоблачением преступников, стоявших у руководства МВД, исправлением искривлений в работе органов. С приходом товарища Берии чекистские органы снова стоят на страже интересов советского народа, интересов коммунистической партии, на страже социалистической законности…

Настоящим «реальным социализмом» был сталинизм.

Вся послесталинская история СССР — стремление, с одной стороны, вернуться к этому «идеалу», а с другой — не дать стране совсем погибнуть. И страна развивалась бы все в том же круге: от ГУЛАГа до реформы.

Многовариантность «реального социализма» сведена к минимуму. Социалистическое государство с помощью аппарата госбезопасности мобилизует все резервы на создание мощного военно-промышленного комплекса и даже превращается в супердержаву. Накачивание военной мощи продолжается до почти полного истощения страны. Механизм останавливается, схема перестает действовать.

Тогда наверху понимают, что придется идти на ограниченные реформы во имя спасения державы. К этой мысли первым приходит глава госбезопасности, более других осведомленный о реальном положении страны, будь то Лаврентий Берия или Юрий Андропов. Они боялись, что если немного не отпустить вожжи, то скоро вовсе некем будет управлять. Кроме того, стремясь к креслу руководителя государства, они должны были принимать какие-то популярные меры.

«Если бы Горбачева не пустили к власти, социализм можно было спасти», — горюют поклонники генеральной схемы. Но «ересь» началась до Горбачева. Надо было в таком случае остановить еще Косыгина с его экономической реформой, да и самого сентиментально-мягкого Брежнева. Нет, все началось еще раньше — с хрущевской оттепели. Вот если бы остановить Хрущева…

Если бы Хрущева остановили, был бы Лаврентий Берия.

Бериевские реформы 1953 года, испугавшие его коллег по партийному руководству, были первой попыткой самоспасения.

Правда, разница между Хрущевым и Берией состоит в том, что Никита Сергеевич действительно хотел сделать жизнь людей лучше. Единоличная власть была для него инструментом для достижения этой цели. И он выпустил людей из лагерей не ради славы, а потому что считал, что их посадили беззаконно.

Берия же думал только о том, как с помощью реформ стать популярным и взять в стране власть. Для него именно власть была самоцелью. А вот что произошло бы, если бы летом 1953 года Лаврентий Павлович одолел своих соперников?

Возможны два варианта.

Первый. Начатые им реформы заходят слишком далеко, как это произошло при Горбачеве, партийный аппарат и госбезопасность теряют контроль над обществом, и социализм рушится.

Но Берия не Горбачев. Поэтому смело можно утверждать, что реформы Лаврентия Павловича были бы недолговечными. Когда бы он решил, что крепко держит в руках власть, страна вновь вернулась бы к ГУЛАГу и репрессиям, то есть к сталинскому режиму.

Так и продолжалось бы до тех пор, пока социализм не рухнул. Любая попытка либерализации или реформации реального социализма ведет к его краху, что и произошло в 1991 году.