Леонид Млечин - Смерть Сталина

Только одно преступление признал за своими подсудимыми генерал-лейтенант Чепцов. Он уличил их в желании писать на родном языке, издавать книги на идиш, иметь свой театр и ставить в нем еврейские пьесы, сохранить школы с преподаванием на еврейском языке.

Генерал Чепцов упрекал одного из подсудимых:

— Зачем коммунисту, писателю, марксисту, передовому еврейскому интеллигенту связываться с попами, раввинами, мракобесами, консультировать их о проповеди, о маце, о молитвенниках, о кошерном мясе?

Власть требовала от евреев полной ассимиляции, как требуют ее сейчас от русских в республиках бывшего СССР. Малограмотный следователь, увидев, что писатель Абрам Каган правит ошибки в тексте собственного допроса, избил его: знает, подлец, русский язык, а пишет на еврейском! Забота о национальной культуре признавалась вредной и антипатриотичной. Но расстреливать за это генерал и его заседатели не хотели.

Рискуя партбилетом, карьерой, а может быть, и жизнью, генерал Чепцов попросил у ЦК разрешения вернуть дело на доследование.

Но Георгий Максимилианович Маленков, к которому обратился генерал, не дал этого сделать:

— Вы хотите нас на колени поставить перед этими преступниками. Приговор по этому делу апробирован народом, этим делом политбюро занималось три раза. Выполняйте решение политбюро.

И верно. Процесс по «делу Еврейского антифашистского комитета» начался 8 мая 1952 года. А еще за месяц до этого, 3 апреля, министр госбезопасности Игнатьев в докладной записке Сталину предложил всех обвиняемых по «делу Еврейского антифашистского комитета» расстрелять. Вождь согласился. Он сделал снисхождение только академику Лине Штерн, биологу с мировым именем, приехавшей из благополучной Швейцарии строить социализм. Ей дали десять лет.

И обвиняемые были расстреляны за несколько месяцев до смерти Сталина. Если бы дело отправили на доследование, они были бы спасены.

Одно дело закончилось, а уже затевалось новое.

13 марта 1952 года следственная часть по особо важным делам МГБ СССР постановила начать следствие по делу двухсот тринадцати человек, на которых были получены показания в ходе следствия по «делу Еврейского антифашистского комитета».

В тот же день помощник начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР подполковник Павел Иванович Гришаев вынес постановление, в соответствии с которым «активный еврейский националист и американский шпион», а в реальности замечательный писатель Василий Гроссман был взят «в разработку». В этом же списке значились выдающийся театральный режиссер Александр Таиров, поэты и прозаики Самуил Маршак, Борис Слуцкий, Илья Эренбург…

Искоренению подлежали самые преданные режиму люди. В перестройку появились мемуары бывшего генерал-лейтенанта КГБ Павла Анатольевича Судоплатова. В главе о советском атомном шпионаже он упоминает умело вербовавшего американцев сотрудника внешней разведки подполковника Григория Марковича Хейфеца. Хейфеца вернули в Москву и назначили заместителем ответственного секретаря Еврейского антифашистского комитета с поручением докладывать обо всем в Министерство госбезопасности.

Летом 1948 года Хейфец составлял списки евреев, которые приходили в антифашистский комитет и просили отправить их добровольцами в Палестину — воевать на стороне Израиля против арабских реакционеров и британских марионеток, которых тогда клеймила советская печать. Списки он передавал в Министерство госбезопасности для «принятия мер».

«Дело Хейфеца» выделили в отдельное производство, вместо расстрела ему дали двадцать пять лет лагерей.

Не получилось с Еврейским антифашистским комитетом — процесс был секретным, тогда решили устроить публичное судилище над врачами-евреями.

13 января 1953 года «Правда» опубликовала сообщение ТАСС «Арест группы врачей-вредителей» и редакционную статью «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей».

Проект сообщения был написан рукой Маленкова. Сталин на этом заседании бюро президиума ЦК отсутствовал, но Маленков получил необходимые указания.

Советские люди узнали, что органами госбезопасности «раскрыта террористическая группа врачей, ставившая своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям СССР».

В сообщении перечислялись арестованные врачи — шесть еврейских фамилий, три русские.

«Большинство участников террористической группы, — говорилось в сообщении ТАСС, — были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой…

Арестованный Вовси М.С. заявил следствию, что он получил директиву «об истреблении руководящих кадров СССР» из США от организации «Джойнт» через врача Шимелиовича и еврейского буржуазного националиста Михоэлса.

Другие участники террористической группы (Виноградов В.Н., Коган М.Б., Егоров П.И.) оказались давнишними агентами английской разведки».

«В стране стремительно нарастала волна антисемитизма, — вспоминает полковник Георгий Захарович Санников, который был сотрудником Министерства госбезопасности Украины. — В киевском городском транспорте в это же утро было зафиксировано несколько случаев физической расправы с евреями. Нескольких человек с выраженными семитскими чертами выбросили на ходу пассажиры трамвая… В самом густонаселенном евреями районе города Киева — Подоле произошли два случая еврейских погромов».

Следствие по «делу врачей» приняло в последние месяцы перед смертью Сталина лихорадочный характер. Это наводит на мысль о том, что уже была установлена дата открытого судебного процесса. Арестованному профессору Рапопорту следователь с профессиональной обидой в голосе говорил:

— Ну что же вы даете такие показания? С ними же нельзя выйти на открытый процесс!

На процессе обвиняемые должны были признаться в связи с Молотовым и Микояном.

По плану Министерства госбезопасности жену Молотова — еврейку Полину Семеновну Жемчужину — предполагалось сделать одной из обвиняемых по «делу Еврейского антифашистского комитета». Но Жемчужину, начальника главка в республиканском министерстве, сочли мелкой фигурой. А МГБ конструировало заговор огромных масштабов, который должен был напугать страну. Возникла другая идея: а не сделать ли руководителем антисоветского заговора самого Вячеслава Михайловича?

Ему ставили в вину, что он через жену был связан с Еврейским антифашистским комитетом и чуть ли не поддерживал идею переселить с Украины и из Белоруссии оставшихся из-за войны без жилья евреев в Крым, откуда выселили крымских татар — за пособничество немецкой армии.