Кермит Хатсон - Украина: великая шахматная доска Збига

Западные банкиры позволили этим клептократам хранить доходы на оффшорных счетах, тем самым уклоняясь от налогов. Клейн описала поворот событий следующим образом:

Клика нуворишей-миллиардеров, многие из которых должны были стать частью группы, повсеместно известной как «олигархи» за их высочайший уровень богатства и власти, объединилась с чикагскими мальчиками Ельцина и лишила страну почти всего ценного, переместив огромные прибыли в оффшоры со скоростью 2 миллиарда долларов в месяц. До шоковой терапии в России не было миллионеров; к 2003 году число российских миллиардеров выросло до семнадцати, согласно списку Форбс. (Klein 2007)

Богатство и власть олигархов способствовали переизбранию Ельцина в 1996 году. Фактически, двое соратников Чубайса были пойманы с поличным, покидая правительственное здание с 500 000 долларов наличными для избирательной кампании Ельцина. Позже появились магнитофонные записи, в которых Чубайс и его сообщники обсуждают, как скрыть доказательства своей незаконной деятельности и как использовать тактику пиара для отклонения обвинений в нарушениях в политической сфере (Klein 2007; Hudson 2014; Wedel 1997).

В период с 1992 по 1996 год только ГИМР получил 57,7 млн. долларов от налогоплательщиков США через USAID за их «экономическое развитие» России. Подавляющее большинство этих денег было предоставлено без каких-либо конкурсных торгов, всё с благословения пяти различных учреждений правительства США, включая Министерство финансов и Совет национальной безопасности (Wedel 1997).

К настоящему времени читатель, вероятно, может сделать вывод, почему Ельцин — герой Запада — был признан российским народом наименее популярным лидером за последние 100 лет. На момент его ухода с должности 90 процентов опрошенных россиян не доверяли ему, а 53 процента считали, что его следует судить (Wahlberg 2012; Cohen 2011).

Были, без сомнения, и другие варианты, которые были бы более справедливыми и приемлемыми для российского народа. Как упоминалось ранее, две трети опрошенных россиян в переходный период предпочли кооперативы как более справедливое средство приватизации. Ещё более высокий процент выступает за роль государства в поддержке экономической справедливости. Точно так же были российские программы развития, которые способствовали бы более справедливому подходу к приватизации. Например, была идея о скромных субсидируемых государством кредитах для начала малого бизнеса в различных насёленных пунктах, которая была выдвинута членом Моссовета и отклонена западными советниками. Другая программа была разработана российским экономистом свободного рынка Ларисой Пияшевой. Её программа распределяла бы имущество среди среднестатистических российских граждан и не зависела бы от западных кредитов.

Как заявила Энн Уильямсон, американская журналистка, в течение долгого времени специализирующаяся на освещении Советского Союза и России, в своих показаниях перед Конгрессом по этой теме в сентябре 1999 года:

Когда администрация говорит, что у неё не было выбора, кроме как полагаться на плохих исполнителей, которых она выбрала для американской щедрости, Конгресс должен вспомнить Ларису Пияшеву. Насколько другой могла бы быть сегодняшняя Россия, если бы администрация Буша и западные советники из МВФ, Всемирного банка, Международной финансовой корпорации, Европейского банка реконструкции и развития, Гарвардского института международного развития выбрали бы видение Пияшевой быстрой передачи собственности народу, а не «золотой молодёжи» советской номенклатуры [элитным бюрократам].

… Очевидно, что справедливая и прозрачная приватизация, которая бы передала собственность в руки многих желающих в России, должна была предшествовать освобождению цен. И во время приватизации местные производители должны были пользоваться некоторым протекционизмом, по крайней мере, так же, как это было при развитии американской промышленности и производства в 19 веке.

…Сейчас деятели из администрации Клинтона защищают своих людей в руинах России, говоря, что кто-то должен был держать коммунистов в узде. Но к концу 1991 года в России не было коммунистов, были только зарождающиеся инвестиционные банкиры, которые хотели бы получить свою долю любым способом. (Williamson 1999)

Условия, описанные в предыдущем разделе, представляли собой беспорядок, с которым столкнулся Владимир Путин, вступив в должность Президента Российской Федерации в 2000 году. Следует отметить, что Путин начал свое президентство с того, что ему пришлось преодолевать эти кризисы среди безжалостных политических кланов в Кремле, которые были унаследованы от эпохи Ельцина, без поддержки политической партии и очень реальной угрозы быть убитым или свергнутым, если он доверял не тому человеку или слишком сильно наступал на не те пальцы.

Некоторые наблюдатели, которые были на местах в России в это время, считают, что именно по этой причине Путин привёл доверенных, надёжных и часто пожизненных друзей и коллег из Санкт-Петербурга, чтобы составить свою политическую команду. Западные СМИ, по незнанию или злому умыслу, стали называть этих новых путинских назначенцев петербургскими «чекистами» — бранным словом, обозначающим советскую тайную полицию (Tennison 2012).

Команда Путина постепенно проводила политику, которая стабилизировала страну, улучшила инфраструктуру и уровень жизни многих россиян, привела к снижению преступности и хаоса.

Шэрон Теннисон регулярно посещала различные регионы России на протяжении своей тридцатилетней карьеры. Она описывает изменения за последние четырнадцать лет следующим образом:

За это время я путешествовала по России несколько раз в год и наблюдала, как страна медленно меняется под руководством Путина. Налоги были снижены, инфляция уменьшилась, и законы медленно вводились в действие. Школы и больницы начали улучшаться. Росли малые предприятия, улучшалось сельское хозяйство, в магазинах увеличивалось количество продуктов.

По всей стране прокладывались автомобильные дороги, даже в отдалённых местах появлялись новые рельсы и современные поезда, становилась надёжной банковская отрасль. Россия начинала выглядеть как достойная страна — конечно, не так, как русские надеялись в долгосрочной перспективе, но постепенно улучшалась впервые на их памяти. (Tennison 2014)

Теннисон наблюдает такие же улучшения, которые начинают появляться в районах, далёких от крупных городов:

В сентябре [2013] я отправилась к Уральским горам, провела время в Екатеринбурге, Челябинске и Перми. Мы путешествовали между городами на автомобилях и по железной дороге — поля и леса выглядят здоровыми, в маленьких городках видны новые краски и стройки. Старые бетонные хрущевские блочные дома уступают место новым многоэтажным частным жилым комплексам, которые прелестны. Высотные бизнес-центры, прекрасные отели и отличные рестораны теперь стали обычным явлением — и обычные россияне часто посещают эти места. Двух- и трёхэтажные частные дома окружают эти российские города вдали от Москвы.