Кермит Хатсон - Украина: великая шахматная доска Збига

Несмотря на феноменальный успех, достигнутый Россией с 2000 года — в значительной степени из-за того, что она не следует неолиберальным предписаниям Запада — Медведев и Путин признали, что российская экономика по-прежнему слишком зависит от экспорта ископаемого топлива и сырья.

Сам Путин также признал на конференции 2013 года, организованной государственным банком в России, что производительность труда отстаёт по сравнению с другими развитыми странами (Mellow 2013).

И, конечно же, сохраняется проблема коррупции в государственной бюрократии и в бизнес-сообществе, которая подрывает доверие и увеличивает расходы тех, кто хочет заниматься бизнесом в России, будь то россияне или иностранцы. В упомянутом выше докладе о глобальной конкурентоспособности отмечалось, что для искоренения коррупции и фаворитизма по-прежнему необходима «капитальная перестройка». В своём ежегодном послании Федеральному Собранию в декабре 2013 года (эквивалент послания Конгрессу) Путин предложил Думе (российскому законодательному органу) разработать закон, упорядочивающий систему арбитражных судов для разрешения экономических конфликтов. Этот закон также позволит создать федеральный портал, который будет предоставлять прозрачную информацию обо всех проверках бизнеса и публиковать национальный рейтинг инвестиционного климата в различных регионах страны. К настоящему времени портал реализован (RT 2014).

Чтобы понять возможное значение портала, необходимо понять предысторию и природу коррупции в России. Это в основном проблема среди местных чиновников (90 процентов всей коррупции, по оценкам, на местном уровне) по всей стране. Наряду с могущественным классом олигархов, которые контролировали власть в Кремле в 1990-е годы, 89 региональных губернаторов по всей Российской Федерации управляли своими соответствующими вотчинами, обогащаясь за счёт массового подкупа. Ниже по пищевой цепочке оказались местные чиновники, которые зарабатывали ничтожные зарплаты и обманывали новых предпринимателей за взятки в обмен на подписание официальных документов, а также проводили надуманные проверки по обвинению в надуманных или несуществующих нарушениях с требованиями выплаты дополнительных взяток за оформление.

Одна из причин такого рода коррупции связана с сильными историческими корнями того, что основные вещи делаются через «связи» и связанный с ними престиж, а не через верховенство права в качестве основы. Это имело место в царской России, поскольку дань обычно выплачивалась в виде товаров или денег чиновникам в рамках феодальной системы, которая постепенно демонтировалась в остальной Европе, но продолжалась в России. Из-за огромных географических размеров России и отсутствия развитой транспортной системы взаимодействие с внешним миром и связанное с этим воздействие новых идей было затруднено вплоть до XIX века. Отношения россиян с государственной властью строились по модели административной государственной системы, унаследованной от монголов. Поэтому социальный контракт никогда не заключался с гражданином, обладающим правами или суверенитетом, а заключался с субъектами, которым предоставлялась различная социальная защита, а затем некоторые ограниченные возможности принятия решений в автономных крестьянских общинах в обмен на подчинение государственной власти. Подчинение осуществлялось жёсткой бюрократией.

Такая система почтения к власти и опора на «связи» для получения предметов первой необходимости продолжалась в рамках советской системы, при этом почтение к власти требовалось в обмен на безопасность, стабильность и определённую степень социальной защиты. Существовала также бюрократия Коммунистической партии с партийными менеджерами, которые управляли своими соответствующими регионами (Tennison 2012; Szamuely 1974).

Ещё одним шагом в борьбе с коррупцией является законопроект, подготовленный в октябре 2014 года, чтобы остановить уклонение от уплаты налогов и «серый отток капитала» через офшоринг. Ключевая причина для этого законопроекта заключается в сохранении денег в России для обеспечения внутреннего финансирования, чтобы создать производственный потенциал для импортозамещения и увеличения общего промышленного и технического роста, что требует внутренних источников кредитования (Business New Europe 2014).

Несмотря на почти 9 миллиардов долларов экспорта машин и почти 5 миллиардов долларов электронного оборудования в 2013 году, российская производственная база находится не там, где могла бы быть. Тем не менее, как писал Фред Вейр в газете «Крисчен Сайенс Монитор» в июле 2014 года, санкции могут иметь положительный эффект, стимулируя прогресс на этом фронте. Некоторые аналитики, с которыми он говорил, утверждали, что «российское правительство может использовать свои почти полтриллиона долларов в валютных резервах для укрепления рубля и возврата инвестиций в отечественные отрасли. Это может компенсировать потерю практически всего украинского импорта и перенаправить российскую экономику с экспорта сырья на современное производство и услуги» (Weir 2013). Остановка утечек в офшоринг является шагом в этом направлении.

Другое направление, описанное в статье Вейра — это быстро растущие экономические связи России с миром за пределами Атлантического блока — на примере БРИКС (Weir 2013).

Общим ответом в англо-американских СМИ на недавнюю ответную меру России по запрету большей части сельскохозяйственного импорта из США и ЕС было то, что русские будут голодать и, следовательно, стрелять себе в ногу. Однако в течение нескольких дней после объявления многие латиноамериканские страны, а именно Аргентина и Бразилия, встали в очередь, чтобы заполнить этот пробел. Кроме того, Китай начал продавать продукцию непосредственно в Россию и планирует создать трансграничный оптовый рынок и складской комплекс на своей северо-восточной границе (Brown 2014; RT 2014).

Что ещё более важно, по данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации, Россия входит в тройку крупнейших производителей в мире по ассортименту сельскохозяйственной продукции, от различных фруктов и овощей до зерна (разных видов помимо пшеницы), картофеля и птицы. Она не входит в десятку главных импортеров продуктов питания и с 2013 года планирует значительно увеличить производство органической продукции из небольших ферм и садов (Brown 2014).

Ресурс «Natural Society» сообщил в мае 2013 года, что 35 миллионов российских семей выращивают внушительный процент российских овощей и фруктов на 20 миллионах гектаров:

Согласно некоторым статистическим данным, они выращивают 92 % картофеля страны, 77 % овощей, 87 % фруктов и кормят 71 % всего населения из частных органических ферм или приусадебных участков по всей стране. Это не огромные агрофермы, управляемые фармацевтическими компаниями; это небольшие семейные фермы и сады площадью менее акра. (Sarich 2013)