Виктор Анпилов - Наша борьба

Работать в такой атмосфере стало неинтересно. К тому же, коллектив иновещания раскалывался по национальному признаку на своих и чужих. Ярые горбачевцы во главе с американским эмигрантом Владимиром Познером покидали международное радио, чтобы продолжать идейную диверсию теперь уже против советских народов с экранов телевидения. Так поступили Влад Листьев, Евгений Киселев и многие другие работники иновещания. С другой стороны, опытные вдумчивые политические обозреватели, пытавшиеся осмыслить происходящее в стране, или. Тем паче, подвергнуть сомнению поведение Горбачева или Ельцина исчезали с экранов национального телевидения. Так исчез Игорь Фисуненко, первый корреспондент Советского телевидения в Бразилии, долгое время работавший в Главной редакции радиовещания на страны Латинской Америки. Умный самостоятельно мыслящий Фисуненко оказался не нужен. Не нужными стали и мои прямые репортажи на испанском языке о жизни в Советском Союзе. Однажды я привез из командировки в Ленинград репортаж из однокомнатной квартиры Нины Андреевой, автора знаменитой статьи «Не могу поступиться принципами» и большое интервью с ней. На прослушивание репортажа пришли все творческие сотрудники Главной редакции. Слушали затаив дыхание. Осторожный Леонард Косичев, только что сменивший на посту Главного не выдержавшего перестроечного бардака ветерана Великой Отечественной Бабкяна Амбарцумовича Серапионянца, покачал головой и сказал: «Надо посоветоваться». Не знаю, советовался он или нет, но мой репортаж с участием Нины Андреевой в эфире так и не воспроизвели. Цензура, о необходимости уничтожения которой так много говорили горбачевцы, оказалась сильнее моего личного клейма качества.

После того репортажа я всерьез начал искать единомышленников. И тогда, в 1989 году, я познакомился с Алексеем Алексеевичем Сергеевым, Владимиром Макаровичем Якушевым, Ричардом Ивановичем Косолаповым, Михаилом Васильевичем Поповым из Ленинграда и другими учеными, учредившими Объединенный фронт трудящихся во главе с народным депутатом СССР, оператором прокатного стана Нижнетагильского металлургического комбината Веньямином Яриным. То была первая попытка организовать сопротивление и сорвать быстро вызревавший антисоветский переворот на территории СССР. Я стал активным членом ОФТ. Но так как это была малочисленная и пока единственная общественная организация, заявившая о своей коммунистической позиции и готовности отстаивать интересы рабочего класса, в нее тут же были засланы провокаторы. Их оказалось больше, чем самих отцов-учредителей ОФТ, они-то и начали подталкивать весь ОФТ к организационной самостоятельности, а активных членов – к выходу из КПСС, что означало бы поддержку негодяев и перерожденцев, сжигавших свои партийные билеты, наподобие театрального режиссера Марка Захарова. Одновременно горбачевцы начли беспрецедентное давление на лидера ОФ Т Веньямина Ярина. Великолепный оратор, напоминающий своей лаконичной, точной манерой излагать мысли, Сергея Мироновича Кирова, рабочий от станка, имевший к тому же пусть и незаконченное высшее юридическое образование, Веньямин Ярин мог стать центром консолидации рабочего движения. Это прекрасно понимали скрытые и явные враги рабочего класса в непосредственном кружении Горбачева. Не исключено, что Горбачев назначил депутата Ярина председателем комиссии Верховного Совета СССР по расследованию так называемого «узбекского дела». Во время нашей совместной встречи с рабочими Люблинского литейно-механического завода в Москве, я предупредил Ярина о том, что за этим назначением явно стоит намерение «оттащить» его от рабочего движения, не позволить ему стать лидером рабочего класса страны. Ярин обиделся и сказал, что он не мальчишка, чтобы позволить кому бы то ни было «оттащить» его от своего класса. Вскоре Горбачев посылает Ярина в США «познакомиться с работой американского конгресса». То была высокооплачиваемая командировка. На одной из полученных сотенных купюр долларов Ярин написал: «В музей Революции, Советские рабочие не продаются Судьба той купюры, равно как и судьба остальных, полученных Яриным, мне неизвестна. По возвращении из США, Горбачев вводит Ярина в состав президентского совета, ему бесплатно предоставляется просторная квартира в элитном доме по улице Большая Якиманка в Москве. В итоге, Веньямин Ярин как лидер рабочего движения не состоялся. В последний раз я видел его на втором съезде Движения Коммунистической инициативы 22 апреля 1991 года в Ленинграде. Сам Ярин тогда отказался от выступления, попросил не избирать его в президиум, но внимательно слушал выступавших из первого ряда и все время записывал что-то в свой красивый блокнот. В своем выступлении я констатировал факт превращения Политбюро ЦК КПСС в рассадник предательства, шпионское гнездо злобного антикоммунизма. Оснований для такого заявления было к тому времени более, чем достаточно. Горбачев, развязавший кровавые межэтнические конфликты на территории СССР, получил за это Нобелевскую премию мира. Шеварнадзе ублажил своих покровителей в США безвозмездной передачей американцам огромного газоносного участка Охотского моря. Яковлев возвел антикоммунизм в ранг государственной идеологии и попутно осквернил всю историю страны после Октября 1917 года. Даже если в Политбюро и состояли такие люди, как Н.И. Рыжков, О.С. Шенин, Е.К. Лигачев, ставшие впоследствии членами КПРФ, они тогда единодушно поддерживали перестройку и гласность, поддерживали горбачевский курс на рыночную экономику, не замечая, что этот курс несет погибель первому в мире государству рабочих и крестьян – СССР, - и следовательно, они вольно или невольно помогали главным предателям. Прослушав мое выступление, Веньямин Ярин встал и, не говоря ни слова, покинул зал заседаний съезда Коммунистической инициативы. Как стало известно впоследствии, уже через несколько часов Ярин лично доложил Горбачеву о нашем съезде, как «сборище антигосударственных элементов». Больше мы о нем не слышали…Из всего состава Съезда народных депутатов СССР твердо и последовательно встали на сторону борющихся коммунистов и «Трудовой России» депутаты Вавил Петрович Носов, Леонид Иванович Сухов и Анатолий Макарович Крышкин.

К чести ученых, политическое ядро ОФТ после бесславного исчезновения Ярина не распалось, а почти в полном составе вошло в руководство Коммунистической инициативы. Внутри КПСС продолжалась (и не безуспешно!) борьба против горбачевщины: рядовые коммунисты все настойчивее требовали созыва Чрезвычайного съезда партии, на котором можно было бы очиститься от предателей. Уступая давлению низов, горбачевское Политбюро вынужденно согласилось на подготовку и проведение Учредительного съезда Компартии РСФСР, чего добивалась Коммунистическая инициатива. Престиж самого Горбачева стремительно падал, в его демагогию уже никто не верил. В США все внимательнее присматривались к другому «могильщику коммунизма» из числа кандидатов в члены Политбюро. Его звали Борис Ельцин. Он уже успел многое: развалил Московскую городскую организацию КПСС, стал лидером московских «демократов» и всех их антисоветских митингов в Лужниках. И самое главное - Ельцин, пусть и в полупьяном виде, набрался смелости, чтобы на Октябрьском 1989 года Пленуме ЦК КПСС задать Горбачеву вопрос в лоб: «Пока мы слышим только обещания перестройки, а когда же наступят конкретные результаты, когда наступит улучшение жизни людей?». После этого вопроса дни Горбачева были сочтены. Конгресс США пригласил Ельцина прочесть в Вашингтоне «лекцию» на тему перестройки и гласности в СССР. Нам, рядовым советским коммунистам предстояла борьба с двойным центром предательства.