Сергей Медведев - Парк Крымского периода. Хроники третьего срока

В конце своей статьи Владимир Пастухов вполне в духе времени разражается филиппикой в адрес «лихих 90-х» « с их поддержанной Западом варварской приватизацией, с развалом экономики и государственно-правовых институтов, криминализацией общественной и государственной жизни, разгромом систем образования и здравоохранения. <���…> все вышеперечисленное было сделано под лозунгом строительства демократии и свободного рынка ». Ирония ситуации в том, что сегодня в России происходит все то же самое — варварское рейдерство и передел собственности, развал правовых институтов, от суда до выборов, окончательный разгром систем образования, здравоохранения и ЖКХ вплоть до полного демонтажа советского социального государства под еще более циничными лозунгами патриотизма, шовинизма и крымнашизма — так что гнев автора было бы гораздо уместнее обратить не против ельцинских девяностых, а против путинских десятых.

Авторский рецепт по выходу из ситуации тоже, по-моему, в корне неверен: « либеральная оппозиция должна предложить свою программу национальной мобилизации ». Мне кажется, необходимо ровно противоположное: нужна программа национальной демобилизации, снижение градуса ненависти и модуса противостояния с Западом. Большая война кончилась, надо строить свой дом и растить своих детей, а не посылать их на бойню. Предстоит множество малых войн — с ИГ, наркотиками, нелегальной миграцией, бедностью, раком, лихорадкой Эбола, и в этих войнах Запад — наш союзник. Надо просто отнять дискурс «национальных интересов» у параноиков и шарлатанов, запретив им на законодательном уровне заниматься «геополитикой» как лженаукой, наподобие конспирологии и астрологии.

Тем более что сам Владимир Пастухов, как мне кажется, понимает, что геополитика сегодня — это иллюзия, симуляция, цирковое представление для легковерных. Иначе не написал бы следующий пассаж:

« Путин не великий инквизитор, а великий имитатор, который создает иллюзию исторической жизни в зацветшем болоте. Он проводит спиритические сеансы, взывая к духам умерших эпох (причем всех сразу — Московии, Империи и СССР), в надежде получить помощь из загробного исторического мира. Но духи прошлого не умеют делать микрочипы, необходимые для современного оружия ».

И здесь автор безнадежно прав. В исторической перспективе Сталин проигрывает микрочипу, а «Тополь» — айфону, сколько бы ни писать магические названия ракет на майках.

В России любят пошутить по поводу вторжения в соседние страны. После Праги 1968 года ходил анекдот, кто куда на чем ездит: француз говорил, что ездит на работу на мопеде, в отпуск — на «рено», а за рубеж летает на самолете. На что советский человек отвечал, что ездит на работу на трамвае, в отпуск — в плацкарте, а за рубеж — на танке.

В сытые постсоветские времена стал популярен анекдот про русского туриста, которого спрашивают на таможне по прилете:

— Nationality?

— Russian.

— Occupation?

— No, just visiting.

Теперь шутки в сторону: в годовщину аннексии Крыма на просторы Рунета было запущено вирусное видео «Я русский оккупант». Созданное в скандальной студии My Duck’s Vision и выложенное от имени фейкового персонажа Евгения Журова из Новосибирска, оно представляет из себя апологию российского колониализма и список благодеяний, которые принес «оккупант по праву рождения» на захваченные территории. Юрий Дегтярев, генеральный продюсер студии, известной своими связями с прокремлевским движением «Наши», признал, что заказчики ролика связаны с государством. Видео переведено на 10 языков, включая польский и китайский; в качестве курьеза можно упомянуть, что линк на него был выложен на странице в фейсбуке Посольства РФ в Финляндии, что вызвало немалый переполох в финской прессе.

Само видео не заслуживало бы внимания — My Duck’s Vision и без того прославилась трешевыми роликами от «скандальной правды» о McDonalds и Apple до видео, где герой хватает руками за грудь тысячу девушек, а затем этими ладонями жмет руку Путину на Селигере. Дело в обвальной популярности «Оккупанта»: почти 5 миллионов просмотров за первую неделю и в шесть раз больше лайков, чем дислайков на YouTube. Вирусный ролик, взорвавший интернет, обнаруживает гораздо более глубокий вирус, засевший в коде русского подсознания: ложный комплекс превосходства, уверенность в своей непогрешимости, мучительную ностальгию по Империи.

Характерный голос диктора с нажимом перечисляет блага цивилизации, которые принесла Россия на покоренные земли, создавая почти киплинговский образ «бремени русского человека»: в Сибири, где «продавали женщин за вязанку соболиных шкурок», стали добывать нефть, газ и алюминий, построили города с детскими садами и больницами; хутора Прибалтики застроили электростанциями и заводами, где делали радиотехнику и автомобили; в степях Средней Азии построили космодромы и стадионы, стали выращивать пшеницу и хлопок.

Голос забывает сказать, что блага современности, навязанные коренным народам Севера, разрушили их традиционный жизненный уклад, отняли оленьи пастбища и залили их нефтью, вырвали детей из семей кочевников и отправили их в интернаты, истребили шаманов и целителей, уничтожили знание доевропейских цивилизаций и принесли главного истребителя аборигенов — водку. Что хлопок стал проклятием Средней Азии, осушив Амударью и Сырдарью, превратив Арал в пустыню, выводя каждый год жителей Узбекистана, включая детей, на принудительную уборку «белого золота» — и тем не менее узбекский хлопок все равно не конкурентоспособен на мировых рынках, проигрывая в качестве египетскому. Как не конкурентоспособны были латвийские «рафики» и «ригонды» — эти неуклюжие творения советского радио- и автопрома были востребованы в полузакрытом соцлагере, но не имели никаких шансов на мировом рынке против «Тойоты» и «Сони». Зато прибалты могут вспомнить много другого: оккупацию Красной армией и депортацию десятков тысяч в Сибирь, разрушение хуторов и насаждение колхозов, экологические катастрофы: Зона из «Сталкера» Тарковского снималась на заброшенной электростанции под Таллинном.

Российская империя и позже СССР выступали для своих окраин в качестве классического агента модернизации, ломая традиционный уклад железным кулаком индустриализма, создавая современную инфраструктуру, но разрушая природную среду, перекраивая карту наций. Россия на протяжении сотен лет присваивала соседние территории, растягиваясь в «имперском перенапряжении» ( imperial overstretch , как назвал это историк Пол Кеннеди), но к концу ХХ века этот гигантский территориальный проект изжил себя, рухнул под грузом собственных амбиций и обязательств. Сегодня достаточно сравнить уровень жизни в Ленинградской области, на Карельском перешейке, оккупированном СССР в ходе Зимней войны, и в соседней Финляндии. Путешествие на поезде или на автомобиле из Хельсинки в Выборг — экзистенциальный акт, кажется, что с пересечением российско-финской границы меняется само качество пространства: ветшают дома, ухудшаются дороги, появляются запущенные леса и заброшенные поля, в которых лежит большое количество железных останков: ржавые рельсы, каркасы машин, оборванные провода — следы великой мечты о модернизации, погружающиеся в небытие. «Русский оккупант» мог завоевать территорию (отдельный вопрос — какой ценой), но не слишком хорошо умел сделать ее пригодной для жизни.