Георгий Тарнавский - КУРОПАТЫ: СЛЕДСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

И раз уж мы заговорили об индивидуальных приметах, самое время, наверное, вспомнить об обручальных кольцах и медальонах, найденных в захоронении номер 5 вместе с той самой «говорящей» расческой, назвавшей ориентировочное время расстрелов. Заметим, что в этой могиле найдено наибольшее количество вещей иностранного производства. О причинах их появления в Куропатах подробный разговор у нас впереди. А сейчас возьмет в руки три золотых кольца и две серебряные цепочки с медальонами, вглядимся в сохранившиеся на них буквы и цифры, мысленно возвратимся на пять с лишним десятилетий назад.

…Молодые дружно переступили порог костела, и в ту же минуту зазвонили колокола и колокольчики, на хорах заиграл орган и трубачи затрубили в медные трубы, да так громко, что затрепетали в волнении огни бесчисленных светильников и дорогих свеч, озарявших позолоту алтаря и смиренные лики святых.

Так продолжалось довольно долго, но вот ксендз поднял руку и тотчас в храме воцарилась звонкая тишина. Он стал говорить о святости великого чувства, которое соединило молодых, о том, что его надо уберечь от жизненных невзгод и пронести в чистоте и первозданности через многие годы и десятилетия.

Закончив приветственное слово, он подал помощникам едва уловимый знак, и ему тотчас поднесли тяжелое расписное блюдо, на котором покоились два легких золотых кольца. Одно из них он водворил на палец жениха, второе — передал ему, и тот осторожно, нежно надел его на пальчик невесты…

Было ли что-нибудь похожее в жизни или все происходило совсем иначе, без костела и звонких труб, в скромной простоте сельсовета, сегодня сказать трудно. Одно, с согласия экспертов, мы можем утверждать совершенно определенно: свадьба человека, чье обручальное кольцо найдено в Куропатах, состоялась 2 января 1935 года. Эта дата выгравирована на внутренней стороне. Здесь же стоят латинские инициалы: «К» и «О» — владельца кольца и «М» — мастера, его сотворившего.

Увы, не сбылись пожелания ксендза о долгой и верной любви: молодым суждено было прожить вместе — в радости ли, в заботах — всего несколько коротких лет.

На другом кольце цифр нет, есть только заглавные буквы «JВ» — тоже, как говорят эксперты, инициалы имени и фамилии владельца. И, наконец, третье кольцо, судя по клеймам, сделанное зарубежным частным мастером, «украшено» множеством букв — в одном прямоугольнике выбито: «NHRB», в другом — «W» и цифра «3». Что они обозначают, о чем говорят? Даже эксперты от категоричного ответа воздержались.

А теперь о серебряных цепочках. Одна из них очень длинная — 69 см. К ней прикреплен медальон овальной формы диаметром 22 мм. С одной стороны на нем изображена божья матерь с ребенком на руках, известная у католиков «Матка Боска Ченстоховска». Другая сторона, к сожалению, чистая, ни цифр, ни монограмм на ней нет.

Похожий медальон сохранился и при второй цепочке. На нем во весь рост встает Святая Дева Мария в обрамлении строки из молитвы, которая в переводе с польского звучит примерно так: «О, Мария, без греха зачата, молись за нас, которые к тебе придут». На обороте медальона рядом с крестиком есть монограмма буквы «М», а по краям — пятиконечные звездочки.

Владимир Яковлевич Дащинский, чтобы развеять все сомнения и еще раз проверить свои выводы, пошел с этими находками в костел на Кальварии в Минске и получил у его хозяев профессиональную консультацию. Они подтвердили, что медальоны в тридцатые годы изготовлялись за рубежом и государственными, и частными предприятиями, а купить их мог любой, у кого были на то деньги. Монограмма же, как правило, обозначала инициал имени, и очень редко — фамилии.

…Завершая эту главу, мы подозреваем, что у читателей созрел вопрос недоверия: неужели действительно не открыли ни одного имени, не отыскали в архивах ни одного списка отправленных на расстрел в Куропаты, ни одного документа в вещах казненных? Увы, это так. В захоронениях их практически не было, скорее всего отнимали при аресте и затем не возвращали, а те немногие бумаги, которые обнаружены в портмоне или кошельках, к сожалению, никакого текста не сберегли.

Поиск же архивных документов, в которых были бы зафиксированы места расстрелов, фамилии принявших здесь смерть людей, результата пока не дал. Остается верить свидетелям, утверждающим, что такого учета органы НКВД не вели.

Но жизнь продолжается, и кто знает, какие великие вчерашние тайны она откроет завтра.

Николай Васильевич шагал быстро, уверенно, ориентируясь по своим, только одному ему памятным приметам. Чуть в стороне от него, едва поспевая и опасаясь споткнуться и упасть, семенил оператор с кинокамерой в руках — следственный эксперимент снимался на видеопленку. Сзади плотной группой шли следователи и эксперты, понятые, археологи, члены правительственной комиссии, молодые воины, держа наготове свое очень мирное и очень нужное оружие — лопаты и кирки.

«Здесь!» — Н. В. Карпович решительно остановился, потом на всякий случай еще раз внимательно осмотрелся вокруг и повторил: «Я видел ее здесь!»

Теперь настал черед шагнуть вперед следователям и археологам. Они быстро разметили направления будущих траншей, пересекающихся, как обычно, под прямым углом, и предоставили свободу действий воинам.

Пока ребята сквозь корневища, камни и неподатливый слой глины пробиваются к истине, расскажем, что предшествовало этому эксперименту, почему он понадобился следствию.

Из показаний Николая Васильевича Карповича,1919 года рождения, сторожа:

— До войны я проживал в деревне Цна с родителями, братьями и сестрами. Вместе со мной было нас восемь человек. В лесу, что рядом с деревней, где-то в 1937 году начали ставить забор высотой около трех метров. Доски были подогнаны вплотную, но мы, пацаны, вырезали дырки и подсматривали, что там происходит. Охрану территории вело НКВД. Я сам много раз видел этих охранников.

Завозили людей обычно вечером после 5–6 часов. Расстреливали сразу же. Раза два мне приходилось видеть, как их расстреливали. Часто туда я не ходил, так как родители из дома не пускали. Людей ставили над ямами в ряд. Ямы были большие. Однажды мы с отцом ехали на телеге возле этого леса и встретили сторожа. Фамилия его Шибайло, но он давно умер, тогда уже был стариком. Сторож сказал, что целую ночь не мог выдержать: все возили людей и расстреливали. Он подвел нас к большой яме, заполненной трупами, покрытыми только ветками. Мы подняли ветки — люди лежали как попало, они были одеты в резиновые сапоги, куртки, чаще всего в фуфайки. Я думаю, потом их засыпали.