Николай Берг - Почему Россию не уважают?

— Господин X., - говорю я, вспоминая наши ожесточенные артподготовки 1943 года, когда часа за два мы обрушивали на немцев многие сотни тысяч снарядов, — неужели у вас не было потерь от нашего огня?

— Да, да, — отвечает он, — барабанный огонь (Trommel Feuer), это ужасно, головы поднять нельзя! Наши дивизии теряли шестьдесят процентов своего состава, — уверенно говорит он, статистика твердо ему известна, — но оставшиеся сорок процентов отбивали все русские атаки, обороняясь в разрушенных траншеях и убивая огромное количество наступающих… А что делали ваши в Курляндии? — продолжает он. — Однажды массы русских войск пошли в атаку. Но их встретили дружным огнем пулеметов и противотанковых орудий. Оставшиеся в живых стали откатываться назад. Но тут из русских траншей ударили десятки пулеметов и противотанковые пушки. Мы видели, как метались, погибая, на нейтральной полосе толпы ваших обезумевших от ужаса солдат!

И на лице господина Эрвина X. я вижу отвращение, смешанное с удивлением, — чувства, не ослабевшие за много лет, прошедших со дня этих памятных событий. Да, действительно, такое было. И не только в Курляндии. Я сам до сих пор не могу представить себе генерала, который бездарно спланировал операцию, а потом, когда она провалилась, в тупой злобе отдал приказ заградотрядам открыть огонь по своим, чтобы не отступали, гады!

Действия заградотрядов понятны в условиях всеобщего разлада, паники и бегства, как это было, например, под Сталинградом, в начале битвы. Там с помощью жестокости удалось навести порядок. Да и то оправдать эту жестокость трудно. Но прибегать к ней на исходе войны, перед капитуляцией врага! Какая это была чудовищная, азиатская глупость! И господин Эрвин X. откровенно презирает меня, сводит до необходимого минимума контакты со мною, не провожает меня в аэропорт, поручив это шоферу такси. Однако общение с господином Эрвином X. и мне, мягко говоря, не доставляет удовольствия. Я ведь сперва бросился к нему с открытым сердцем: вместе страдали, вместе мучились и умирали. А теперь я не вижу в нем ни проблеска интеллекта — одна деловитость и энергия. Мне неприятны его самоуверенность и чувство превосходства над всем, что есть в мире. Господин Эрвин X. остался таким же, каким был в сороковых годах! Испытания закалили его, ничему не научив. Какой же я был глупый идеалист тогда, в сорок первом, под Погостьем — считал, что в немецкой траншее страдает эдакий утонченный интеллектуал, начитавшийся Гете и Шиллера, наслушавшийся Бетховена и Моцарта. Оказывается, это был господин Эрвин X. Да, он ничему не научился, остался самим собой, а я? А я начал прозревать и постепенно осознал, почему красноармейцы безобразничали в Германии в 1945 году. Это была месть немцам, которые много хуже вели себя на нашей земле. Но, может быть, еще большую ненависть вызывали заносчивость, наглость и высокомерие многих немецких солдат и особенно офицеров, сохранившиеся даже после войны.»

Собственно на этом отрывке можно бы и закончить. Немцы для ННН — утонченные интеллектуалы, наши — зверье, тупое и пьяное. И честно говоря, после этого отрывка так стало горько и погано — не воин-победитель беседовал с побежденным врагом, а никчемный унтерменьш — с арийцем сверхчеловеком — униженно и подобострастно. Но, в речи Эрвина любой нормальный человек видит наглую брехню — от начала и до конца. Вот так добротно — полная брехня. И про статистику (60 и 40 процентов, ага. Во всех дивизиях одинаково. Знает Эрвин статистику, как же))) И про двухметровый вал из трупов в Синявино — тут меня Дзиньштейн просветил, что там шла насыпь узкоколейки, как раз возвышавшаяся на 2 метра, через нее атаковали и наши и немцы и трупов там лежало густо. Но чтоб вал из трупов — это Эрвин сбрехнул нагло. И что странно — вроде ННН пишет, что воевал в пехоте и артиллерии именно в Синявино. Уж что-что, а вал из трупов любой бы знал. И при том спокойно выслушивает брехню ганса, то есть Эрвина. Мне лично странно — такие вещи обычно воевавшие помнят. И про странную атаку, в которой толпы пехоты метались под перекрестным огнем после того, как основную массу немцы уже истребили. Сколько же там было народу, если после массакра еще толпы метались? И с какой стати немцы лупили по пехоте из противотанковых пушек? И самое главное — что это за заградотряды с десятками пулеметов и противотанковых пушек? Заградотряд — это усиленная пехотная рота. И к слову — а когда это заградотряды успели занять окопы из которых в атаку пошли толпы этих самых? И где такое было? Вот забавно — о жютких расстрелах целых полков заградотрядами понаписано море писанины, Михалков даже кино снял, где наших заградотряд начинает расстреливать в спины раньше, чем немцы огонь открыли и злому НКВДшнику-пулеметчику похрен, что он стреляет в полковника НКВД, ага. Так прямо в лицо полковнику и говорит. Но ни одного факта такового деяния за прошедшие 20 лет торжества «Правды О войне» никто не привел. Ни одного! Хотя бы расстрелянный взвод. Черт с ним с толпами… Вот собственно этот эпизод — квинтессенция всей книги. Русский солдат услужливо лебезящий перед наглым брехливым гансом….

Для людей несведущих отмечу особо то, что фронтовику ННН как-то невдомек, что опять же странно.

Фронт нарезан кусками, и каждый кусок фронта занят определенной частью или соединением. Потому там нет толп, это фантазии Эрвина. Есть полоса ответственности дивизии — как правило, несколько километров фронта, полоса ответственности полков, батальонов, рот, взводов, отделений. Размеры определены уставами и соблюдаются по возможности, опять же зачастую в том плане, что нарезается куда больше, чем возможно. Соответственно атакуют те, кто окопы занимают. Но их всяко, не толпы. Скорее на передовой обычно недостаток бойцов, это в штабах народу полно. При этом на одну дивизию по приказу приходится по одному заградотряду — сводное подразделение из обстрелянных бойцов той же дивизии. Сидит оно не на передовой, а в ближнем тылу, обычно у штаба дивизии. Расстрелять оттуда находящихся на нейтральной полосе товарищей невозможно, далеко слишком. Вооружение у нее — соответствующее пехотной роте, то есть, нет там десятков пулеметов и противотанковых оружий по определению. Заградотряды НКВД располагались еще дальше в тыл — опять же у них не было десятков пулеметов и ПТО и они тем более не могли расстреливать атакующих (задачи заградотряда НКВД отлично расписаны Богомоловым в «Моменте истины»). То есть немецкий бред любым мало-мальски служившим человеком воспринят как Сияющая Правда быть не может. А ННН выдает эту чушь, как Истину. Разумеется, в его мемуарах видим уже не удивляясь, что наши потери вдесятеро больше, чем немецкие, что на Невском Пятачке на 1 квадратный метр плацдарма приходилось 17 убитых красноармейцев (площадь плацдарма 2, 5 млн. квадратных метров к слову). Все это позволяет отнести меморию ННН сюда — к немецким мемуарам.