Николай Берг - Почему Россию не уважают?

В донесении от 16 июля 1939 года начальнику Политуправления РККА о морально-политическом состоянии личного состава 82-й стрелковой дивизии следующее:

«(В) прибывшей 82 сд отмечены случаи крайней недисциплинированности и преступности. Нет касок, шанцевого инструмента, без гранат, винтовочные патроны выданы без обойм, револьверы выданы без кобуры. Разведбатальон прибыл без положенных бронемашин и мотоциклов, экипажи на эти машины — 44 человека привезут с собой (так в тексте). Полковая школа дивизии не выслана и оставлена (на) зимних квартирах.

Личный состав исключительно засорен и никем не изучен, особенно засоренным оказался авангардный полк, где был майор Степанов, военком полка Мусин. Оба сейчас убиты. Этот полк (в) первый день боя поддался провокационным действиям и позорно бросил огневые позиции, перед этим предательски пытались перестрелять комполитсостав бывшие бойцы этого полка Ошурков и Воронков. 12.7 демонстративно арестовали командира пулеметной роты Потапова и на глазах бойцов расстреляли, командир батальона этого полка Герман лично спровоцировал свой батальон на отступление, все они преданы расстрелу. Для прекращения паники были брошены все работники политуправления РККА, находившиеся в это время на КП. После этого 14.7 батальон этого полка снова позорно бежал с фронта. Когда возвратили обратно трусов, был убит японцами работник политуправления РККА, слушатель академии Соколов.

В этом полку зафиксированы сотни (случаев) самострела себе руки. Для приведения в боевую готовность этой дивизии, идущей на фронт, и очистки личного состава были посланы работники политуправления РККА и политотдела корпуса…»

Жуткая ситуация была со связью. Особенно — в авиации. Оповещение хромало на все четыре ноги, достаточно сказать, что наведение на цель производилось наземными командами, путем расстилания на земле условных знаков из полотнищ. Авиаторы глядели, что там внизу выложено и делали выводы. Потому случаи обстрела своей конницы и штурмовки своих частей — в связи с изменением обстановки были делом частым. Более-менее работу постов ВНОС наладили уже в августе. Но, опять же, без радио, практически.

2 июля японцы предприняли решительное наступление — как против группировки, бывшей на восточном берегу, так и переправившись через реку Халхин-Гол с выходом в тылы советско-монгольской группировке на западном уже берегу. Результатом этого должна была быть ликвидация в окружении боевых частей советских и монгольских и внятная красивая победа.

Пошло не так, как хотели, на восточном берегу не удалось сбросить защитников земли монгольской в воду, на западном — устроить обхват. Помешало рисковое решение Жукова бросить в бой с марша танковую бригаду М. Яковлева и два бронедивизиона — монгольский и советский. Потери в бронетехнике были понесены катастрофические. Москва для расследования даже комиссию прислала, но результатом удара танками и броневиками явился быстрый разгром японцев, прорвавшихся на западный берег. «Баян-Цаганское побоище», так была названа эта неудачная японская операция.

Из рассказа Василия Руднева, командира танка БТ-5:

«Японских танков мы не опасались. Легкие „Ха-го“ были настоящими гробами. Наша „сорокапятка“ насквозь прошибала их. 37-мм противотанковые орудия самураев отличались низкой эффективностью бронебойного снаряда. Часто наши Т-26 и БТ приходили из боя с пробоинами, но без потерь в экипаже и своим ходом. Также японцы рыли щели и ждали в них танки, бросая бутылки с зажигательной смесью. Мы пускали вперед Т-26 с самодельным огнеметом, который выжигал самураев. Были и смертники с минами на бамбуковых шестах. От них мы несли особенно тяжелый урон. Только шахматный боевой порядок во время атаки и взаимодействие с пехотой позволили снизить потери от „бутылочников“ и минеров».

Вместо окружения советских сил, получилось обратное — в итоге, бегство японцев за реку, ну, кто успел и смог. Мой хороший знакомый был в тех местах в шестидесятых годах и видел в японских блиндажах хорошо просушенные мумии погибших. Особенно его удивило то, что кишки выглядели как трубки из вощеной бумаги. Тогда он был уверен, что это из-за того, что японцы делали себе харакири, но мне кажется, что просто туда закинули погибших от артогня и огнеметов. Привез он с собой офицерскую петличку и несколько кокард со звездочками — не нашими, красными, а японскими.

Больше на западный берег японцы не совались. На восточном бои продолжились весь июль и август. Сталин категорически требовал полного и решающего разгрома японцев, показательной порки, потому как больше всего опасался затяжной широкомасштабной войны на востоке. То, что после сдачи немцам Чехословакии, в Европе будет война и союзников в Европе у СССР нет, а вот врагов — все поголовно, вождю было известно лучше, чем кому бы то ни было, что бы там про него ни писали всякие борзописцы.

В результате проведённой обеими сторонами конфликта работы к началу советского контрнаступления 1-я армейская группировка Жукова имела в своём составе около 57 тысяч человек, 542 орудия и миномёта, 498 танков, 385 бронемашин и 515 боевых самолётов[7], противостоящая ей японская группировка — специально сформированная императорским декретом японская 6-я отдельная армия под командованием генерала Рюхэя Огису (яп.), имела в своем составе 7-ю и 23-ю пехотные дивизии, отдельную пехотную бригаду, семь артиллерийских полков, два танковых полка маньчжурской бригады, три полка баргутской кавалерии, два инженерных полка и другие части, что в общей сложности составляло более 75 тысяч человек, 500 артиллерийских орудий, 182 танка, 700 самолётов[7]. Следует отметить, что в составе японской группировки большинство солдат имели боевой опыт войны в Китае.

20 августа 1939 года началось советско-монгольское наступление. Япы его прохлопали, готовясь к своему. Ударный кулак 6 японской армии попал в котел, деблокировать его не получилось, дальше пошло рассекание котла и ликвидация малыми кусками. В итоге япы были разгромлены, лишились и наступательного настроя, техники и боевых частей. Тем не менее, бои продолжились до середины сентября.

Потом стал накрапывать дождик и бумажные трофеи занесли в ближайшую палатку. Что было интересно для разведки и пропаганды — откладывали для дальнейшего использования. Всякое ненужное — в том числе фотографии — кидали на пол. Бывший там Симонов написал после очень сильные стихи: