Александр Архангельский - Человек в истории

В ГАИО мы нашли подтверждающий документ «О рукописных журналах “Порыв”, “Свисток”, рукописях, прокламациях и брошюрах революционного содержания, найденных у учеников Иркутской духовной семинарии Павла Попова, Михаила Ковригина и ученицы Иркутской акушерско-фельдшерской школы Евстолии Синявиной. 5 мая 1903 г. — 6 октября 1904 г.».

Лариса Евгеньевна раньше, как мы предполагаем, тоже подверглась преследованиям за подобную деятельность или сочувствие таким кружкам. На это наталкивают некоторые строки, особенно эти: «Ныне Катюха моя [бывшая ученица] съездила на деревенскую свадьбу [в Жилкино]. Так там имя мое окружено легендой: “К царю уехала ‘с одобрением от общества’ отстаивать интересы крестьян. Царь ее до себя не допустил, но велел схватить в тюрьму, и она там умерла за крестьянский народ…”» (открытка, 11 сентября 1908). Поразительные строки! Лариса пишет о себе с иронией, она вообще не раз подчеркивает, что ее силы потрачены впустую, что жизнь прожита зря. И все же перед нами предстает образ народного заступника, вышедшего из среды русской интеллигенции.

При чтении писем стало понятно, что Лариса Евгеньевна была учительницей в одной из иркутских школ. Изучая архивные материалы в Отделе историко-культурного наследия областной библиотеки им. Молчанова-Сибирского, мы нашли место работы Ларисы. Это Вениаминовская школа по Спасо-Лютеранской улице с двумя классами: для мальчиков и для девочек. Она учила девочек.

Видимо, из-за тяжелой болезни Лариса Евгеньевна, проработав учительницей почти 20 лет, вынуждена была уйти из школы, а затем перейти на частные уроки. Она не раз размышляет о смысле учительского труда в своих письмах, тем более что до отъезда за границу сестра также работала учительницей (ее имя мы нашли в списках учителей Александровской школы. В одном из писем читаем: «Как значительны для детей их детские впечатления и с какой бережливостью и осторожностью надо обращаться с детской душой. Теперь, окидывая взглядами мою 20-ти летнюю практику в школе, я ясно вижу, что самое прекрасное и изящное, что было в моей жизни, это галерея тех сотен детских душ, которые прошли предо мною, и теперь я понимаю, почему я была так счастлива в школе» (5 апреля 1906).

Школа в жизни Ларисы сыграла огромную роль. Для нее это тяжелый, но любимый труд, и она до конца остается ему предана. Лариса Евгеньевна с такой любовью отзывается о своих ученицах, так подробно описывает их сочинения, что создает впечатление истинного патриота профессии. Ей очень близка методика Л. Н. Толстого, разработанная им для яснополянской школы. Она применяла в работе приемы «естественного воспитания».

Руководству было очень жаль расставаться с хорошим учителем. 4 марта 1905 года, после болезни, Лариса пишет сестре: «Гагарин, когда я подала прошение через него, удержав на два дня это прошение, приехал ко мне и чуть не со слезами просил: “Подождите подавать прошение до конца августа (…) Напишите в совет, чтобы он дал вам вторичный отпуск, конечно, без сохранения содержания. Я, главным образом, из-за того хлопочу, что вы редкая учительница, и мне терять вас жаль”».

Мы нашли еще одно подтверждение тому, что Лариса Евгеньевна была уважаемым и любимым учителем. В «Епархиальных ведомостях» за 1906 год есть заметка следующего содержания: «Чествование учительницы. 15-го апреля с. г. состоялось скромное по размерам и по обстановке, но редкое по сердечности и участникам, торжество. Учащие и учащиеся, в лице своих представителей, Иркутской городской имени Архиепископа Вениамина II церковно-приходской школы чествовали свою бывшую учительницу Лариссу Евгеньевну Литвинцеву. Они явились в ее квартиру и в адресе, прочитанном заведующим школой священником Д. Гагариным, выразили ей свою глубочайшую благодарность за труды и заботы по благоустройству учебно-воспитательной части этой школы и вместе с тем высказали сердечное соболезнование, что она хворает и оставила занятия в школе. Прощаясь, прибывшие высказали пожелание вновь видеть Лариссу Евгеньевну в школе. Полную сил и здоровья. Затем поднесли ей фотографическую карточку с девятого выпуска школы».

В письме от 4 декабря 1906 года Лариса пишет о вечернем чтении: «Я могу читать со страстью, с упоением 5–6 часов подряд, не поднимая головы и ни на секунду не прерывая течение мысли, всё равно, будь это серьезный философский трактат или европейский классик».

Письма Ларисы Евгеньевны дают представление о ее незаурядной начитанности. Кроме того, что она является большой поклонницей Льва Толстого и дает глубокий литературоведческий анализ его произведений. В список ее любимых авторов входят Лермонтов, Достоевский, Горький, Мельников-Печерский, Л. Андреев, Тэффи, Мопассан, Джек Лондон, Гамсун, Ницше, Шопенгауэр и другие. Все письма предваряются обязательной цитатой какого-то мыслителя, которая отражает ход мыслей и душевное состояние автора в данное время.

Особая страница и в ее жизни, и в письмах — отношение к Л. Н. Толстому. Лариса Евгеньевна была потрясена творчеством Льва Николаевича. Вот что она писала сестре в 1903 году: «сегодня буду целый вечер читать дорогого Льва Николаевича. Я каждое его слово беру с уважением и глубочайшей благодарностью читаю его чрезвычайно внимательно и только тогда, когда бываю совершенно спокойна…»

Лариса очень переживает, что церковь не принимает Толстого. Отвергая его учение — отвергает и как великого художника: «Не знаю, что больнее, о чём говорить: о том, как убиваются в России земства или как убивают святые имена, или как убивают цветущую молодёжь. Всё больно и всё тягостно (…) Господи, как же работать-то, где смысл нашей учительской работы? (…) Мы не учителя, а жалкие презренные холопы» (19 августа 1904).

Лариса Евгеньевна была большой поклонницей театра и оперы. Постоянно посещала Городской театр (ныне Драматический театр им. Охлопкова), радовалась строительству нового на месте гостиницы «Россия» (здание ТЮЗа в советское время), с восторгом вспоминала гастроли Московского Малого театра в 1903 году.

В Городском театре была на таких спектаклях, как «Фауст», «Демон», «Кармен» и многие другие. В письме № 114 (без даты) читаем: «Меня же ошеломил “Тангейзер” Вагнера и “Хованщина” Мусоргского. Эти две оперы событие и новый поворотный пункт в моей духовной жизни. Я прозрела (…) до этой оперы я не знала, что есть мир Музыки и что я, в сущности, была лишена этого счастья».

В письмах можно найти немало других свидетельств активной культурной жизни горожан того времени. Трудно поверить, что в такой удаленности от российских столиц Иркутск являлся важным культурным и общественным центром. В частности, в письме от 27 сентября 1906 года Лариса Евгеньевна подробно описывает посещение «синематографа Люмьера», которое потрясло ее: «Я тебе хотела написать, как мы с мамой смотрели нынче синематограф Люмьера. В одно прекрасное время на столбах появляются объявления, что из Парижа приехал инженер Надо, он будет демонстрировать в Иркутске первоклассный синематограф Люмьера, причём печаталась и программа представления. Она была так заманчива, что я, слова не говоря, побежала в кассу за билетами».