Константин Лагунов - И сильно падает снег

Надо бы Демьянову, Хрусталеву и Медведеву заняться подготовкой обороны Тобольска. Имеющийся в нем гарнизон был малочисленен, разболтан, деморализован. Среди бойцов распространялись провокационные слухи о могуществе и неодолимости повстанцев, о их победах; по рукам ходили антисоветские листовки. Хрусталеву было известно об этом, знал он и главного смутьяна Ахминеева, однако терпел его враждебные выходки. Ахминеев прислуживал Хрусталеву с дружками во время их пьяных оргий. На глазах Ахминеева обалдевшие от водки собутыльники ненароком застрелили красноармейца. Задабривая Ахминеева, Хрусталев назначил того заведовать оружейным складом уездвоенкомата, Как И следовало ожидать, впоследствии Ахминеев стал командиром роты у повстанцев.

Вся деятельность Хрусталева по укреплению обороноспособности города свелась к изданию четырех путанных приказов да к отправке в разные концы уезда мелких, небоеспособных, разобщенных отрядов, – беспомощных и обреченных.

Советские и партийные власти уезда и города сделали единственный реальный шаг к усилению обороноспособности Тобольска – перевели на казарменное положение всех коммунистов. Их вместе с красноармейцами оказалось 560 человек.

А восстание растекалось по уезду неукротимо и скоро как таежный пожар. После того, как 15 февраля прервалась связь с Тюменью, Демьянова и К° охватила паника; возродившийся штаб Демьянова беспрерывно заседал, принимал какие-то решения, издавал какие-то приказы, нагнетал и нагнетал панику. По непонятным причинам штаб прекратил информировать коммунистов о положении в уезде и тем самым усилил панику. На заседаниях штаба все чаще раздавались голоса не о том, как оборонять, а как эвакуировать город. Втайне от коммунистов и рабочих военно-политическая «головка» Тобольска замыслила позорное бегство. Спасая свою шкуру, Демьянов и К ºрешили без единого выстрела сдать повстанцам стольный град Сибири.

Ободренные бездействием штаба, отряды повстанцев обложили город. С севера они подошли к Сузгуну (8 километров от Тобольска), с запада – к Карачино (25 километров). Выставив заградотряды Тростинского и Муркина, штаб начал складывать вещички.

19 февраля по Тобольску разнесся слух: перерезана последняя дорога на Тюмень. Рабочие пришли в штаб за оружием, чтоб защитить родной город. Но Демьянов даже не вышел к ним: он сочинял листовку, оповещая тоболяков об уходе Советской власти из города и передаче его в руки профессиональных союзов. В тот же день Тобольский исполком через Обдорск – Москву – Челябинск передал в Тюмень следующую радиограмму:

«Вся связь потеряна. Повстанцы в 19 верстах от города. Принимаем самые энергичные меры охраны Тобольска. Принимаем меры спасения положения».

Это была ложь. Никаких «энергичных мер» по обороне Тобольска Демьянов и К° не предпринимали. Они были настолько перепуганы и растеряны, что и к отступлению-то не изготовились как следовало бы, а вместо организованного четкого отхода, произошло паническое бегство.

20 февраля Демьянов вызвал руководителя тобольских профсоюзов, эсера А. Е. Корякова и передал ему «ключи от города Тобольска».

Не предупредив заградотряды Тростинского и Муркина, Демьянов, Хрусталев, Медведев и начальник политбюро уезда Васильев со своими семьями и активистами и с отрядом красноармейцев бежали из Тобольска, оставив город на произвол судьбы. Бегство было столь поспешным, что впопыхах забыли снять часовых с постов, оставив в городе 80 бойцов гарнизона, бросили типографию на полном ходу с запасами бумаги; не уничтожили следственные дела, секретную переписку, списки коммунистов, «забыли» в банке 8 миллионов рублей и полные склады продовольствия.

«Не могу понять, – писал член президиума Тобольского исполкома Вахмаи, – что заставило наш штаб дать распоряжение о бегстве из Тобольска... Даже пушнина и медикаменты не были взяты».

Красноармейцев оставили в городе якобы из-за недостатка обмундирования, а в обозе Демьянова лежали тюки полушубков и сапог. Следователь реввоентрибунала, характеризуя бегство Демьянова с компанией, говорил, что «они спасали Советскую власть в своем лице».

По оставленным в укоме делам 40 сельских и волостных ячеек РКП (б) повстанцы быстро выловили и уничтожили всех коммунистов.

Тобольск пал не 21 февраля, как это утверждает М. Богданов, и не «в начале 1921 года белогвардейско-кулацкие силы совершили контрреволютионный переворот в Тобольске», как доказывает И. Белимов, и не «20 февраля бандиты заняли Тобольск», как заверяли М. Беляшов и Тюменский губком РКП (б) в своем политотчете.

В ночь с 20-го на 21 февраля Демьянов бежал из города так шибко, что впервые остановился перевести дух лишь отмахав полсотни верст от Тобольска.

21 февраля в Тобольске правил созданный Коряковым временный городской Совет. И лишь днем 22 февраля без единого выстрела в город вошли крестьяне, предводительствуемые будущим начальником Тобольского гарнизона эсером В. М. Желтовским. (Тот самый Васька Желтовский, о котором говорила нам в детстве бабка).

Может быть, постыдное бегство – случайный эпизод в деяниях Демьянова и Хрусталева?

После появления в Тюмени, «оперативный штаб» Демьянова расформировали, самого Демьянова назначили командиром роты Тарской группы. Тот оскорбился столь низким назначением и сгинул куда-то на три дня, за что его объявили дезертиром.

Впоследствии Демьянов, Хрусталев, Медведев и Васильев предстали перед губревтрибуналом по обвинению в дезертирстве и шкурничестве.

И хотя на судебном разбирательстве преступные деяния Демьянова не отнесли к злонамеренным и оправдали его «за отсутствием состава преступления» (остальных приговорили к разным срокам заключения), с Демьянова не снимается вина за сдачу Тобольска, гибель многих коммунистов, разор, страдания и беды тоболяков.

Падение Тобольска – еще одно свидетельство растерянности губернских властей. Вместо того, чтоб готовиться к идеологическому и военному противостоянию назревающего восстания, губком делал все возможное, чтоб скрыть от Москвы и собственного актива истинное положение дел. Сохраняя хорошую мину при плохой игре, губернские руководители равнодушно взирали на явные симптомы назревающей катастрофы, и не гасили, напротив, раздували и раздували занимающийся пожар.

На 1 февраля 1921 года в Тюменской губернии имелось 24 тысячи красноармейцев и 1452 бойца числились в коммунистическом полку. К ним следует добавить несколько сот милиционеров, бойцов отрядов ЧОНа, ЧК и продотрядов. Губернская партийная организация в то время насчитывала 7116 человек.

Как видите, силы внушительные. Если бы губком сызначалу взял курс на мирное урегулирование конфликта; пошел на прямой, открытый, честный разговор с крестьянами; для вооруженной борьбы своевременно отмобилизовал все свои боевые силы, поднял бы бойцов, а главное убедил в правоте своей линии; ему не пришлось бы впоследствии рвать на себе волосы, посылать панические телеграммы в ЦК и Правительство республики.