Виктор Шкловский - Собрание сочинений. Том 1. Революция

Овсянико-Куликовский Д. Язык и искусство. СПб., 1895. С. 35.

Он же. Лирика как особый вид творчества. — В его Собр. соч. Т. VI. Изд. 3-е. СПб., 1914.

По-видимому, ироническая контаминация назв. сб. В. Брюсова «Пути и перепутья» (т. 1–3. М., 1908–1909) и «Зеркало теней» (М., 1912) — и намек на кн. ст. Вяч. Иванова «Борозды и межи» (М., 1916).

Не совсем точные отсылки к ст. И. Анненского «Бальмонт-лирик» (в его «Книге отражений». М., 1906) и к кн. А. Белого «Луг зеленый». М., 1910. С. 117.

Авенариус Р. Философия как мышление о мире сообразно принципу наименьшей меры сил. СПб., 1899. С. 8.

Петражицкий Л. Введение в изучение права и нравственности. 3-е изд. СПб., 1908. С. 136 и др.

Белый А. Символизм. М., 1910. С. 594–595.

Сб. по теор. поэтич. яз. Выпуск первый. С. 38.

Сб. по теор. поэтич. яз. Выпуск второй. С. 15–23.

Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. Харьков, 1894.

Шкловский Виктор . Воскрешение слова. 1914.

Отр. с этого предложения до слов «семантическое изменение» (с. 70) впервые появился в «Поэтике».

У Шкл. ошибочно: Владимир.

Цит. изложение работы Г. Спенсера «Философия слога» А. Веселовским — Веселовский А. Собр. соч. Т. I. СПб., 1893. С. 445.

Далее в первопубликации: «Андреем Белым, бар. Гинсбургом, Чудовским, Бобровым и другими».

Ввиду особой сложности и деликатности вопроса должно предложить учету читателя, что тупиком является не проблема в себе, но ее, по мнению автора, неправомерная у Потебни постановка. Различение «что?» от «как?» в той же мере необходимо науке (правоспособно методологически), в какой переживанию (потреблению) искусства нужна, наоборот, воля к их неразличимости, — эмоционально точнее, — как безразличие к возможности их различить. Что же до концепций, отметаемою является пара: что? — содержание, как? — форма; утверждаемою же — что? — форма, как? — материал. Замена, разумеется, порядка не только терминологического, тем более что сама дифференциация у нас ощущается, что ли, как отдистиллирование. Равным образом, аналитически продвинут вперед (вглубь?) и ныне живой взгляд на искусство как «особую форму мышления», для современника означающий проблему особой категории сознания (H. Kohen). — Прим. ред.

Сделанный перечень мы позволяем себе пополнить указанием на александрийцев, Плиния младшего и Авзония, Школу trobar clus и любовные Кодексы, индивидуальности трубадура Каркобрю, Гонгоры, Марино, неоалександризм плеяды, наконец штили Ломоносова и целиком всего Малларме, связанного с Провансом и чрез фелибров [Фелибры — литературное движение, созданное с целью возрождения провансальской литературы. Начало движения «фелибров» восходит к так называемой «авиньонской школе», в которой объединились поэты, пишушие на провансальском (окситанском) языке и стремившиеся к возрождению словесности и культуры французского Юга. Одним из основателей движения считается поэт Жозеф (Джозе) Руманиль, выпустивший в Авиньоне в 1852 г. антологию «Провансальцы», представлявшую стихи поэтов, пишущих на различных диалектах окситанского языка] и конгениальностью. (Мы не говорим уже о темноте Эсхила, Эмпедокла, Гераклита, орфических отрывков и прочего, ценного гл. обр. содержанием.) Учитываемая (как очевидный недостаток) либо неучитываемая вовсе темнота этих авторов ожидает своего исследователя в типе Вёльфлина, Фидлера или Гильдебрандта от филологии. Объяснять ее причудами усталого барокко или психологизмом odi profanum значит не объяснять никак, ибо усталые многоразличны, отметение же нежелательного потребителя годится, пожалуй, в первоусловия работы, но никак не в первопринципы ее существа, лежащего не столько в сообщаемом, сколько в технике сообщения, себя, а не некий сюжет потребителю сообщающей. Ясно, что поименованные явления вправе обидеться на безликость начала, объединившего их в одну категорию: не потому, что категория эта им нужна, а потому, что, может быть, и выделять-то их в особую группу темных совсем не следовало, ибо темны не они одни, а вернее не все ли вообще поэты? да еще критики их темноты. Кто вам сказал, что вы понимаете Пушкина? Статистика утверждений, что Онегин убил Ленского, что совпадает с подлинным смыслом слов поэта! Пора заняться выдвигаемою нами проблемой особого подлинно-поэтического смысла, статистике неподвластного. Если стихотворение можно пересказать своими словами, для чего было его писать? возможность такого пересказа означала бы либо, что это не стихи, либо что любой рассказчик поэт, т. е. что все говорят на том поэтическом языке, небытию коего поэзия (по Малларме — корректив наличных видов речи) и обязана своим существованием. А пока это не всем ясно; даже такие авторитеты, как Вилламовиц, переводя темного Эсхила, делают его «по возможности еще более понятным нам, чем он был афинянам» (называвшим его темным не в осуждение!) Jahrb. fr die geistige Bewegung Verlag der Bltter f. d. Kunst, Brl. 1910, статья К. Гильдебрандта. S. 66. Не скучно учесть и пару авторитетных суждений другого врага темноты, знатока Прованса Шишмарева, очевидно заразившегося темнотою своего предмета, ибо «Лирика и лирики позднего Средневековья» (240–241): «искусственность основного положения (темной школы trobar clus) результат переоценки формы, обусловленный бедностью содержания поэзии», а на стр. 469: «едва ли также следует — видеть в trobar clus результаты необходимости прикрыть изысканной формой бедность содержания лирики». — Прим. ред.

Александр Ширяевец (настоящее имя Александр Васильевич Абрамов; 2 апреля 1887, село Ширяево, Симбирская губерния — 1924, Москва) — русский поэт, писатель, драматург. Один из представителей новокрестьянских поэтов.

Григорий Николаевич Петников (1894–1971) — русский поэт, переводчик, издатель. В 1913 г. увлекся поэзией и примкнул к футуристическому движению. В 1914 г. совместно с Николаем Асеевым основал в Харькове издательство «Лирень», вплоть до 1922 г. публиковавшее книги и сборники футуристов.

«Все, что может быть каноном, является исходным пунктом дифференциальных ощущений. В поэзии геометрически застывшая система ритма: слова подчиняются ему, но не без некоторых нюансов, не без противоречий, ослабляющих строгость размера; каждое слово хочет удержать свое собственное слоговое ударение и долготу и расширяет отведенное ему пространство в стихе или немного суживает его… Благодаря ударениям и паузам, необходимым по смыслу, происходит постоянное нарушение основной схемы: эти различия оживляют строение стихов; а схема, помимо своих ритмических формальных впечатлений, исполняет еще функцию — быть масштабом отклонений и вместе с тем основой дифференциальных впечатлений» (Философия искусства. СПб., 1911. С. 105–106). — Прим ред.