Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Когда я вижу взгляд твой синий,
Улыбку ясную твою,
Я всю историю России
Читаю, как по букварю.

В прищуре пращура таилась
Лукавинка и хитреца,
И эта женственность, и милость,
И очерк твоего лица,

Твое сияние и сила,
Плеча прекрасного овал.
Что будешь ты мила, красива,
Твой предок, несомненно, знал.

В какой-то курской хате древней,
В глухой ночи, в степном краю,
Он обнимал и звал царевной
Прамать, праженщину твою.

Она шептала: — Я заждалась,
Тоской всю душу извела.—
Вот ты когда еще рождалась,
Вот ты когда еще была!

Твоя краса не с неба пала,
И не с икон сошел твой лик,
И поцелуй у краснотала
Нанес не ангел, а мужик.

Вот почему ты вся земная,
Вся теплая, как печь в дому,
Вот почему тебя, родная,
Я над землею подыму!

Я тебя не хочу терять.
Мудрым опытом полководца
Я хочу за тебя постоять,
Я хочу за тебя побороться.

Нам с тобою один бы ковчег,
Чтоб нигде не застрять на болоте,
Нам с тобою один бы ночлег
На счастливом ковре-самолете.

Чтоб лететь через звездные сны,
Нежно головы запрокинув,
В царство свежих фиалок весны,
В царство ландышей и бальзаминов.

Нега белого снега,
Тихих январских полей.
Нежное прикосновенье
Рученьки белой твоей.

Саночками скатились
Пальцы твои по плечу.
Мне они объяснились,
Понял я и молчу.

Поле сияет снегами,
Всполохами белил.
Ты рассиялась серьгами,
Теми, что я подарил.

Вся ты наполнена счастьем,
Добрым согласьем двоих.
По полю снежному мчатся
Кони желаний твоих!

Что в тебе есть?
Прикоснусь — родники разговаривают,
Начинают тотчас токовать глухари,
Облака, как верблюды, хребты переваливают.
Это ты! Что в тебе?
Ты всю правду давай говори!

— Ничего! Ничего! — отвечаешь лукавя.
— Ничего! — как синичка. — Ничего! Ничего! —
А сама нежно волосы гладишь руками
И касаешься тихо тепла моего.

— Отдохни! — меня просишь,—
Богатырь, соловей мой разбойник.
Искупайся в целебном и свежем ключе!
— Тучи на́ небе!
— Пусть! Ты их завтра разгонишь,
А сейчас успокойся,
Усни у меня на плече.

И тогда наступает
Равнинный, январский,
Полевой, снеговой и сосновый покой,
И тогда ты своей неподкупною лаской
Прикрываешь раненья мои
И окоп отдыхающий мой!

До самых крыш тесовых
Сугробы намело.
В глазах твоих веселых
Два солнышка взошло.

Они играют ярко
В бокалах и вине.
Два солнечных подарка,
И оба только мне!

И ночью новогодней
У елки снеговой
Мне дышится свободней,
Когда любовь со мной.

Когда ее дыханье
И неподдельный смех
Становятся стихами
И песнею для всех!

Как хорошо нам вместе!
Как счастлив я, как рад,
Как стройно наши песни
В два голоса звучат!

В небе так бездонно и синё,
Ласточки на проводе лопочут.
Мать кричит с крыльца: — Сынок! —
Он не слышит, у песка хлопочет.

Вот сошла уверенно с крыльца,
Вешает белье на тын, на колья.
Чистое сияние лица
Так мне привлекательно-знакомо!

Как она красива — боже мой! —
Что с ней материнство сотворило.
— Брось лопату, сын! Иди домой! —
Не сказала — губы отворила.

И пошла и стукнула ведром,
Что-то громко выговорила с сердцем,
Словно не она, а майский гром
Захмелел и стал гулять по сенцам.

Окна настежь, смелый взгляд в поля,
Всех дарит своей улыбкой вольной.
— Где же половина-то моя? —
И сияет и сама довольна.

Счастье в этом доме, мир, покой,
Ставит жизнь иа стол хмельную чашу…
Я нарисовал тебя такой,
Из Москвы увез в деревню нашу!

Помоги мне, золотая рыбка,
Дай мне то, чего я пожелаю.
Не прошу я «Волгу» и квартиру,
Не прошу постов и назначенья,
Дай мне счастье, дай любви взаимной,
Больше мне не надо ничего!

Что жизнь без волн и без боя,
Без вдохновенья и труда?
Вот это небо голубое
И то изменчиво всегда.

Вчера сияло и смеялось,
Лучи бросало, как мечи,
А нынче непогодь и вялость,
И грустно смотрят москвичи.

Мне больно. Я с тобой расстанусь
И буду зваться — бывший царь.
Один, один, один останусь,
Как переулочный фонарь.

Когда Алевтина спала,
Заря на озерах ткала,
И видела донная рыба
Ее златотканое имя.

Я вышел, а речка не спит,
Дымок от прибрежных ракит,
На травах покой и роса,
А время — четыре часа.

— Вставай, моя радость! — бужу,
А сам на ресницы гляжу,
На алую алость щеки,
На нежную кожу руки.

Проснулась ты: — Экая рань! —
Глаза зелены, как герань.
Сказала: — Хороший денек! —
И вспыхнул серьги огонек.

Алина, иди за водой,
Надень сарафан золотой,
А я посижу, подожду,
Костер для ухи разожгу.

Идешь ты, как песня моя,
Идешь, ничего не тая,
И вся ты, как поле, как луг,
Открыта, мой истинный друг.

Золотыми и тонкими нитками
Мне заря твое имя выткала.
Над речною излукой, над ивами
Мне поет твое имя иволга.

Пастуха переливы свирельные
Я вчера вспоминал для сравнения,
Не твое ли он имя наигрывал
На лугу, у ручья в чаще игловой?

Буду жить, если ты позволишь,
Буду щедро себя дарить,
Если ты никогда не уронишь
Тот огонь, что во мне горит!

Я один
В подмосковной лесу ночевал.
Ты спроси — я отвечу,
Как новый свой день начинал.

Чуть в постели понежился,
Чуть поленился с утра,
У рабочего времени
Что-то украл.

Я в запряжке всю жизнь,
В борозде, как украинский вол,
А сегодня не буду работать,
На сяду за стол.

Я себе прикажу:
— Отдыхай, соловей! —
А чего я хочу?
Только нежности, ласки твоей.

Мое сердце в дробинах,
В пробоинах ран,
Мое сердце пробито,
Оно как проран.

О, лечи, исцеляй
Поцелуями, лаской, теплом,
Я отвечу улыбкой,
Стихами, добром.