Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

И наше с тобою богатство
Не дача, не чудо-кровать, —
Наутро опять увидаться
И новый маршрут создавать.

В какие-то дебри забраться,
Где хворост и прель, как вино,—
Вот это, родная, богатство,
Оно лишь немногим дано!

Туманно и пасмурно.
Дождик идет.
И очень опасно:
Кругом гололед.

Ходи осторожненько!
И утром и ночью
Ставь милую ноженьку
На твердую почву!

Вот здесь обойди,
Эта лужа — предатель.
Здесь только что
Падал один обыватель.

Иди, моя лапонька,
Тихо, с оглядкой.
Тут грязно. Пройди-ка
Вон там, за оградкой!

Однажды осмелься,
Скажи, что ты любишь меня.
И всей своей сущностью слейся
С певучим началом ручья,

Любовь — полководец,
Державы берет, города.
Любовь — и колодец,
Где плещет глухая беда.

Беречь ее надо!
Воспитывать, как сыновей.
Люблю тебя, Лада,
За черные дуги бровей.

Трава твоя нежная
Жизнь мою переплела
И в дали безбрежные
Властно меня увела!

Что делает с тобой Бетховен!
Сижу, ревную и боюсь.
Ты в даль далекую уходишь,
И я тебя не дозовусь.

Ты на Эльбрусе, на вершине.
Я чуть растерянно гляжу:
Скажи, что делать мне, мужчине, —
Лезть в горы или быть внизу?!

Ты снисходительно встречаешь
Мой взгляд, чуть клонишься к плечу.
Мне на вопрос не отвечаешь.
И хорошо. И я молчу.

Аккорд, как ветер с моря резкий,
Бьет тугокрыло по рядам.
Где музыка? Там, где Доренский?
Иль там, где ты? И там, и там!

О, как я слушаю, родная,
Твое лицо, твои черты,
Не посторонним знаньем зная,
Что с музыкой вы — две сестры!

Чело твое чистое
Чище огня.
Оно чистотой
Обжигает меня.

Ты чем умываешься?
— Снегом зимы.
Дает он свою чистоту
Мне взаймы.

Так, значит, метели,
Пороши, снега
Не губят, а любят
И холят тебя!

Так, значит, не зря
Поклоняемся мы
Твоей красоте
И здоровью зимы!

Скорее на лыжи!
К свободной ходьбе.
Тем лучше, чем ближе
К снегам и к тебе!

Я на снегу увидел снегиря.
Он шел и полыхал. К чему бы это?
Ты подошла ко мне, моя заря,
Такого ж точно огненного цвета!

Ты вся пылала, вся была — огонь,
Вся — милое и сказочное диво,
На личике румянец молодой
Поигрывал невинно и стыдливо.

И шапочка и варежки красны,
Полупальто, как мак в степи, пылало.
С двух алых щек две алые весны
Две милые улыбки посылали.

О, русское пристрастие к огню
И яркому бунтующему цвету!
Твой красный цвет любви я догоню,
Он согревает всю мою планету!

Ты — мой непотухающий костер,
Моя печаль, мое большое счастье,
Мои луга, мой клевер, мой простор,
Моя полынь, мой мед, мое причастье!

Луговые, зеленоватые
И гераневые глаза.
И лукавые, и хитроватые,
И глубокие, как бирюза.

В глубину эту пристально, пристально
Я, как в море, глядеть могу.
Паруса мои, лодки и пристани —
Все теперь на твоем берегу!

Мне глаза твои — энциклопедия.
Я учиться считаю за честь.
Хватит мне и любви, и терпения
Все большие тома перечесть!

Как беременные зайчихи
И напуганный ими лесник,
Вот глаза твои сразу затихли
В чернолесье густых ресниц.

Вот они и теплеют, и тают,
Как лучами пронизанный лед,
И куда-то туда улетают,
Где одно только счастье живет!

Я заметил: ты капризна,
Раздражительна порой.
Но любовь не только тризна
И не только пир горой.

У любви бывают будни
И глухие вечера.
Пережить их очень трудно,
Пережил — и с плеч гора!

Мне милы твои капризы,
Я от них не жду беды.
Я их сравниваю с бризом,
С легкой ломкою воды.

Если любишь — все прощаешь,
Каждый вечер встречи ждешь.
Мелочей не замечаешь,
В крупном плане все берешь!

Утренний твой голос мне как солнышко.
От звонков твоих я не устал.
Алевтина, милая Аленушка,
Ты не спишь — и твой царевич встал.

Взял он в руки тонкую, напевную,
Золотую, нежную свирель.
Заиграл — и сказочной царевною
Зацвела в снегах зимы сирень.

Зайцы-русаки сбежались на поле,
Испугались: — Почему весна? —
А сосульки все подряд заплакали,
Выкрикнули вдруг: — Она пришла!

А медведь в берлоге лапы вытянул,
Сладко потянулся: — Э-хе-хе! —
Снег из-под себя лежалый выкинул.
— Жарко мне, — сказал, — в моей дохе!

Вот и ты в весеннем легком платьице
Вышла в заповедные луга,
А в твоих ресницах солнце прячется,
Заодно и я там, твой слуга!

Что-то в музыке поминальное,
Что-то щемящее сверх понимания,
Что-то грустное, что-то печальное,
Что-то пустынное до одичания.
Что-то скифское и курганное,
Чернобыльное и полынное,
Первородное, первозданное,
Богатырское и былинное.
Что-то смелое, и решительное,
И прямое, как высота,
Что-то самое значительное —
Человечность и доброта!

Просыпаюсь, а в сердце живет человек,
Он смеется, грозит мне, как мама, за шалости,
И в годах у меня, как в горах, тает снег,
И как не было спячки, хандры и усталости.

Песни! Песни в душе! Бой и звон родника,
С водопадом, с морями, с горами братание,
Я как мамонт, душа моя из ледника
Начинает немного, немного оттаивать.

Это ты, мой спаситель, мой ангел, мой друг,
Спутник милый, так искренно мною согретый,
Мой щемяще доверчивый клятвенный звук,
Долетевший с балкона Ромео — Джульетты.

Я — ребенок. Я радуюсь. Плачу. Грущу.
Окликаю тебя с заповедного луга,
А чего я на нашей планете ищу?
Только друга! Единственно верного друга!

Мне твой голос как спасение,
Пробуждение от сна.
Я хожу как ночь осенняя,
Твой звонок, и я — весна!

Я — черемуха цветущая,
Работящая пчела,
Все ненужное, гнетущее
Сразу вон! И все дела!

Ручейки звенят и прыгают,
Пьяные грачи орут,
Сильной, серебристой рыбою
Глубины речек бьют.

Все тока тетеревиные —
Поди останови! —
Исполняют нам старинные
Романсы о любви.