Майкл Волф - Огонь и ярость. В Белом доме Трампа

Пауэлл и Кон в частных беседах признавались, что место, на которое они оба метят – глава администрации, стратегическая управленческая позиция в Белом доме, – недостижимо, пока дочь президента и его зять, как бы хорошо ни складывались с ними отношения, де-факто всем рулят.

Дина и Иванка пробивали инициативу, позволяющую им контролировать президентский информационный поток, – при том что это была исключительная прерогатива главы администрации.

Уникальность проблемы отчасти заключалась в том, как доставить информацию человеку, который не читает (не может и не станет) и который в лучшем случае тебя выслушает, и то выборочно. А другая часть проблемы – как подать эту информацию, чтобы она ему понравилась. Хоуп Хикс, проведя год с лишним рядом с Трампом, инстинктивно выбирала клиповый способ подачи информации, который нравился ему больше всего. Бэннону с его напористостью и доверительными интонациями удавалось проникнуть в эту черепную коробку. Келлиэнн Конуэй знакомила президента с последними выпадами против него. После ужина начинались телефонные звонки – вступал хор миллиардеров. И было еще кабельное телевидение, специально заточенное на то, чтобы его обхаживать или приводить в ярость.

Зато он не получал информацию официальную. Данные. Конкретные детали. Опции. Аналитику. Если начинало попахивать классной комнатой или лекцией (“профессор” в его устах было ругательным словом, и он гордился тем, что никогда не учился, не купил ни одного учебника, не вел конспектов), он вставал и уходил.

Это создавало самые разные проблемы и затрагивало практически все функциональные аспекты президентства. Но, пожалуй, самой большой проблемой была оценка стратегических военных опций.

Президент любил генералов. Чем больше бирюлек они на себя цепляли, тем лучше. Он с удовольствием выслушивал комплименты в связи с назначением в Белый дом генералов, вызывавших уважение, – Мэттиса, Келли, Макмастера (забудем о Майкле Флинне). Вот только он не любил выслушивать генералов с их новомодным армейским жаргоном, переизбытком цифр и презентациями в стиле консалтинговой компании McKinsey. Конспиролог и паникер Флинн сумел расположить к себе президента в том числе и потому, что был талантливым рассказчиком.

На момент сирийской атаки на Хан-Шейхун генерал Макмастер прослужил в должности советника по национальной безопасности Трампа всего шесть недель. Все его усилия информировать президента скорее напоминали попытки просветить непослушного и обидчивого студента. Последние их встречи заканчивались, можно сказать, разборками, и Трамп уже успел сказать нескольким друзьям, что советник по нацбезопасности ему осточертел и что он его уволит.

Макмастер стал выбором по умолчанию, к чему Трамп постоянно возвращался: “Зачем я его нанял?” В чем он винил своего зятя.

Уволив Флинна в феврале, президент провел пару дней в Мар-а-Лаго, беседуя с кандидатами на замену и все больше теряя терпение.

Джон Болтон, бывший американский представитель в ООН и креатура Бэннона, сделал агрессивную заявку в стиле “мы несем свет миру, мы всех завоюем”.

Следующим выступил генерал-лейтенант Роберт Л. Каслен-младший, суперинтендант Военной академии в Вест-Пойнте, и Трамп положительно оценил его старый воинский стиль. Да, сэр. Нет, сэр. Так точно, сэр. У Китая, как мы знаем, есть некоторые проблемы, сэр. Казалось, дело решенное.

Но Каслен заколебался. Он никогда не находился на административной должности. И Кушнер решил, что тот не готов.

– Но он мне понравился, – налегал Трамп.

Третьим появился Макмастер в форме, с серебряной звездой, и прочитал целую лекцию о глобальной стратегии. Трамп быстро потерял всякий интерес, а так как лекция продолжалась, то он начал кукситься.

– Этот парень меня просто достал, – объявил он после ухода генерала.

Но Кушнер уговорил его встретиться с ним еще раз, и на следующий день Макмастер явился уже в мешковатом костюме.

– Он был похож на торговца пивом, – сказал потом Трамп и пообещал его назначить, только бы не видеть больше.

Вскоре после назначения Макмастер появился в программе “Утро с Джо”. Трамп, посмотрев телешоу, сказал в восхищении:

– Этот парень получит хорошую прессу.

Президент посчитал, что он принял правильное решение.

Четвертого апреля в десять утра в Белом доме было устроено совещание для обсуждения химических атак. Иванка Трамп, Дина Пауэлл и большинство членов Совета по национальной безопасности рассматривали бомбежку города Хан-Шейхун как возможность выразить моральный протест. Обстоятельства очевидные: правительство Башара Асада, в очередной раз бросив вызов международному праву, использовало химическое оружие. Атаку зафиксировало видео, и представители разведывательных агентств сходились на том, что Асад несет за это ответственность. Политики оказались правы: Обама, столкнувшись с химическими атаками, не сумел достойно ответить, зато теперь это сделает Трамп. Минусы ничтожны: это будет ограниченный удар. А дополнительный плюс в том, чтобы послать политический сигнал русским, активно поддерживающим Сирию.

Бэннон, чье влияние в Белом доме достигло низшей точки – многие полагали, что его отставка неизбежна, – единственный высказался против военного вмешательства. Это были доводы пуриста: Соединенным Штатам лучше держаться подальше от нерешаемых проблем, а еще больше погружаться в них уж точно не стоит. Он занял линию обороны против усиливающейся группировки под девизом “Дело обычное”, принимающей решения на основе тех же заключений, которые, как считал Бэннон, завели страну в ближневосточную трясину. Пришло время сломать парадигму “стандартного ответа”, представленную компанией Иванка-Пауэлл-Кон-Макмастер. Хватит уже ссылаться на “норму” – в ней-то, по мнению Бэннона, и кроются все проблемы.

Президент уже согласился с требованием Макмастера убрать Бэннона из Совета национальной безопасности, но об этом будет объявлено завтра. Однако он разделял стратегическую установку бывшего партнера: зачем что-то делать, если можно этого не делать? Или так: зачем делать то, что не принесет тебе никакой выгоды? С первого дня в Овальном кабинете президент интуитивно продвигал такую идею национальной безопасности: поддерживай всех тиранов в отличном расположении духа, если не хочешь, чтобы они тебя отымели. Самозваный мачо, он также был принципиальным умиротворителем. В данном случае: зачем переходить дорогу русским?

К полудню команду нацбезопасности охватила паника: президент, по их мнению, не въезжал в ситуацию. А на Бэннона рассчитывать не приходилось. Его сверхрационалистический подход явно понравился далеко не всегда рациональному президенту. Химическая атака, по утверждению советника, не изменила расклад на земле, а кроме того, бывали в прошлом атаки и похуже, и жертв побольше. Если вы ссылаетесь на загубленные детские жизни, то они есть везде. Зачем же указывать на эти?