Майкл Волф - Огонь и ярость. В Белом доме Трампа

Впрочем, в Трампленде все могло выйти и наоборот. Тщательно выстроенная репутация Пауэлл, ее бренд (а она была из тех, кто до мелочей продумывал свой персональный бренд) могли неразрывно соединиться с брендом Трампа. В худшем же случае она могла оказаться в ситуации, грозящей перерасти в бедствие исторического масштаба. Для людей, знавших Дину Пауэлл – а все, кто из себя хоть что-то представлял, знали Дину Пауэлл, – ее решение занять должность в Белом доме Трампа попахивало безрассудством либо серьезным просчетом.

“Как она это для себя обосновала?” – удивлялся один из ее давних приятелей. Друзья, домашние, соседи – все задавали ей вопросы, кто мысленно, а кто и прямо: Ты отдаешь себе отчет в своих действиях? Как ты могла? Зачем ты на это пошла?

Демаркационная линия в Белом доме отделяла тех, кто сюда пришел, декларируя свою лояльность президенту, от профессионалов, которых тоже приходилось нанимать. Бэннон, Конуэй, Хикс – а также идеологи с большими или меньшими причудами, ну и, конечно, семья, никто не имел серьезной репутации до того, как они вошли в президентский круг, – были так или иначе с Трампом повязаны. (Хотя даже среди преданных трампистов находились такие, кто постоянно ставил под сомнение свой выбор.) Зато в широком круге влияния на Белый дом люди со статусом – или хотя бы воображаемым статусом – переживали куда более сложную личную и карьерную драму, оправдывая принятое решение.

Нередко они открыто выказывали свои сомнения. Мик Малвейни, директор Административно-бюджетного управления, любил подчеркивать, что он работает в административном здании, а не в Западном крыле. Майкл Энтон, занявший место Бена Роудса в Совете национальной безопасности, довел до совершенства закатывание глаз (этот прием даже получил его имя). С лица Г. Р. Макмастера не сходила характерная гримаса, а над его лысиной поднимался пар. (“Что это с ним?” – неоднократно интересовался президент.)

Высшие соображения диктовали: Белый дом нуждается в нормальных, здравомыслящих, логичных, опытных профессионалах. Эти профи полагали, что они привнесут позитивные моменты – рационализм, аналитику, существенный опыт – в ситуацию, до болезненности всего этого лишенную. Они вносили свой вклад, делая жизнь более нормальной и, следовательно, более стабильной. Они являлись или видели себя защитой от хаоса, импульсивности и глупости. Они были не столько сторонниками Трампа, сколько противоядием от трампизма.

– Если все пойдет под горку еще быстрее, чем сейчас, я уверен, что Джо Хагин возьмет на себя персональную ответственность и сделает все, что от него потребуется, – высказался видный республиканец в Вашингтоне, успокаивая самого себя и рассуждая о бывшем члене администрации Буша-младшего, а ныне замглавы администрации Трампа по оперативным вопросам.

Однако это чувство долга и достоинства порождает дилемму: как твое позитивное влияние на Белый дом будет сопрягаться с его негативным влиянием на тебя? В апреле электронное письмо, первоначально направленное ограниченному числу людей, получило широкое распространение после многократной переадресовки. В нем были кратко изложены взгляды Гэри Кона, ужаснувшегося от всего, с чем он столкнулся в Белом доме.

Это страшнее, чем вы можете себе представить. Идиот в окружении клоунов. Трамп ничего не читает, будь то памятка на страничку или политический меморандум. Он встает посреди деловой встречи с мировыми лидерами, потому что ему стало скучно. Его администрация не многим лучше. Кушнер – титулованный ребенок, совершенный невежда. Бэннон – заносчивый сучонок, полагающий себя умнее, чем он есть. Трамп – не человек, а коллекция жутких привычек. Никто, кроме семьи, не переживет первый год его правления. Меня тошнит от этой работы, но я не могу уйти, потому что больше никто не понимает, что у него в голове. Причина, почему так много незаполненных вакансий, состоит в том, что все кандидаты, даже на должности среднего звена, где надо корпеть, не разгибая спины, должны проходить смехотворный контроль чистоты. Я постоянно нахожусь в состоянии шока и ужаса.

И, тем не менее, с этим бардаком, грозившим нанести серьезный ущерб стране и, опосредованно, личной репутации, можно было как-то справляться, если в тебе видели профессионального и компетентного человека, способного взять сей бардак под свой контроль.

Пауэлл, пришедшая в Белый дом в качестве советницы Иванки Трамп, за несколько недель поднялась до уровня члена Совета по национальной безопасности и неожиданно, вместе с Коном, коллегой по Goldman Sachs , стала претенденткой на самые высокие посты в администрации.

В то же время она и Кон периодически обращались к сторонним консультантам по поводу того, как бы им ловчее сбежать из Белого дома. Пауэлл рассматривала позиции с семизначным окладом в различных бизнес-гигантах, входящих в Fortune 100, или заоблачное будущее в технологической компании – у той же Шерил Сэндберг в Facebook за плечами были корпоративная благотворительность и работа в администрации Обамы. А Кон, уже имевший на своем счету сотни миллионов, подумывал о Международном банке или Федеральной резервной системе.

Иванка Трамп, как и Пауэлл, искала свои карьерные пути, вот только у нее не было подходящей стратегии для отступления – сама загнала себя в угол. Бесстрастная, в публичном пространстве чем-то даже похожая на робота, в кругу друзей она была разговорчивой и показывала себя стратегом. Что касается отца, то Иванка все чаще его защищала и высказывала тревогу по поводу того, куда идет Белый дом. Она и ее муж во всем винили Бэннона и его философию “Трамп должен быть Трампом” (часто это интерпретировалось как “Трамп должен быть Бэнноном”). Эта пара считала его дьяволом почище Распутина. Следовательно, их задача состояла в том, чтобы держать его и ему подобных идеологов подальше от президента, они считали, что он человек практичный (по крайней мере в минуты просветления), но его постоянно отвлекают люди, пользующиеся тем, что Трамп страдает дефицитом внимания.

Взаимозависимость двух женщин проявлялась в том, что Иванка полагалась на Дину в избрании управленческой тактики, позволяющей дочери контролировать отца в Белом доме, а Дина полагалась на Иванку, которая должна была постоянно заверять окружающих, что не все, кто фигурирует под общим именем “Трамп”, являются сумасшедшими. Данная связка означала, что в Западном крыле Пауэлл входит в узкий семейный круг, и хотя это давало ей влияние, но также делало ее мишенью усиливающихся атак. “Она продемонстрирует свою полную некомпетентность”, – раздраженно бросила Кэти Уолш, видевшая в Пауэлл не столько нормализующее влияние на президента, сколько еще один пример нездорового давления семьи.