Майкл Волф - Огонь и ярость. В Белом доме Трампа

Через несколько часов после сообщения об уходе О’Рейли Эйлс (который, по условиям контракта, подписанного с Fox при увольнении, в течение ближайших полутора лет должен был воздерживаться от попыток конкуренции с этим каналом) из своего нового дома на берегу океана в Палм-Бич прислал эмиссара в Западное крыло с вопросом для Стива Бэннона: “О’Рейли и Хэннити готовы, а как насчет вас?” Эйлс втайне планировал вернуться в мир медиа, запустив новый консервативный телеканал. И Бэннон, томившийся в своего рода ссылке внутри Белого дома – “следующий Эйлс”, – навострил уши.

Речь шла не просто о заговоре честолюбцев, мечтавших и о новых возможностях, и о мести: за идеей создания новой телекомпании стояла и вызревшая мысль о том, что феномен Трампа – это в первую очередь порождение правых СМИ. Двадцать лет Fox твердил и оттачивал свое популистское откровение: либералы растаскивают и губят страну. А потом, как раз в тот момент, когда многие либералы – в том числе сыновья Руперта Мёрдока, которые обретали все больший контроль над отцовской компанией, – уже решили было, что аудитории Fox начинает прискучивать социальная повестка канала (против узаконивания браков между геями, против абортов, против иммиграции), явно слишком допотопная для республиканцев помоложе, – вот тогда-то на свет явился ресурс Breibart News. Breibart не только обращался к гораздо более молодой аудитории с правыми взглядами (и здесь Бэннону казалось, что он точно так же настроен на одну волну с этой аудиторией, как Эйлс – со своей), но и превратил ее в огромную армию интернет-активистов (или сетевых троллей).

Если правые СМИ решительно сплотились вокруг Трампа – с готовностью находя оправдания любым пунктам, по которым он не соответствовал традиционному консервативному духу, – ведущие СМИ не менее решительно оказывали ему сопротивление. Не только политика, но и медиа раскалывали страну пополам. А медиа были одной из ипостасей все той же политики. Оттесненный на обочину Эйлс рвался вернуться в игру. Ведь это была его родная игровая площадка: 1) избрание Трампа доказало силу значительно более малочисленного, зато более преданного электората – точно так же для кабельного телевидения меньший, но верный костяк аудитории гораздо ценнее большей, но менее лояльной аудитории; 2) это сулит противоположную преданность столь же малочисленного круга страстных недругов; 3) значит, дело пахнет кровопролитием.

Если карьера Бэннона и вправду близилась к концу, как казалось из Белого дома, значит, и ему здесь кое-что светило. Главная проблема с интернетоцентричным ресурсом Breibart News , приносившим $ 1,5 миллиона в год, состояла в том, что Бэннон не мог монетизировать или значительно увеличить эту прибыль, – однако, если ввести в совет директоров О’Рейли и Хэннити, то можно рассчитывать на телевизионные сокровища, которые в обозримом будущем начнет подпитывать вдохновленная Трампом новая эпоха политических страстей и гегемонии правого крыла.

Идея, которую Эйлс хотел донести до своего возможного протеже, была проста: удачным моментом для Бэннона может оказаться не только взлет Трампа, но и падение Fox .

В свой черед Бэннон дал Эйлсу понять, что пока он старается удержаться на своем месте в Белом доме. Но приоткрывшаяся возможность была очевидной.

Пока Мёрдоки еще спорили об участи О’Рейли, Трамп, понимая, каким влиянием обладает О’Рейли, и зная, что значительная часть его аудитории является и его собственным электоратом, выразил ему поддержку и одобрение: “Не думаю, что Билл делал что-либо дурное… Он хороший человек”, – заявил он корреспонденту New York Times .

Но на деле парадоксом, сопутствовавшим новому усилению консервативных медиа, был сам Трамп. Во время предвыборной кампании он, когда это казалось выгодным, использовал Fox . Если же представлялись возможности задействовать другие медиа, он обращался к ним. (В недавнем прошлом, особенно в ходе праймериз, республиканцы старательно оказывали знаки внимания Fox , предпочитая его прочим медиаплощадкам.) Трамп всячески подчеркивал, что он – большее явление, чем просто консервативные СМИ.

Месяцем ранее Эйлс, который часто общался с Трампом и выступал его послеобеденным советником, почти перестал разговаривать с президентом: его задевали постоянные сообщения о том, что Трамп ругает его и хвалит Мёрдока, который внезапно сделался предупредительным, хотя до избрания Трампа только поднимал его на смех.

“Люди, требующие от других максимальной лояльности, сами оказываются подлыми предателями”, – заметил циничный Эйлс (сам требовавший от людей лояльности).

Загвоздка была в том, что консервативные СМИ видели в Трампе собственную креатуру, а сам Трамп мнил себя звездой, расхваленным и ценным детищем всех СМИ, и при этом метил еще выше. Возник настоящий культ личности, а личностью оказался он сам. Он стал самым знаменитым человеком в мире. И все его любили – или должны были любить.

Со стороны Трампа это было, разумеется, большим заблуждением относительно природы консервативных СМИ. Он явно не понимал, что если консервативные СМИ кого-то превозносят, то либеральные СМИ непременно будут его унижать. По наущению Бэннона Трамп и дальше будет вызывать восторг консервативных СМИ и бесить СМИ либеральные. Таков был план. Чем больше тебя любят сторонники, тем больше ненавидят противники. Ровно так все должно было происходить. И происходило.

Но самого Трампа сильно ранило обращение ведущих СМИ. Он болезненно переживал каждый выпад или намек в свой адрес, пока не следовал следующий выпад. Все эти оскорбительные записи он отмечал и прокручивал в цифровой видеозаписи снова и снова, и с каждой прокруткой настроение его портилось все больше. Повседневные разговоры президента во многом сводились к изложению всего, что наговорили о нем разные телеведущие. При этом огорчали его не только нападки на него лично, но и нападки на людей из его окружения. Но он не очень-то верил в их лояльность и потому не винил ни самого себя, ни либеральные СМИ в оскорблениях, сыпавшихся на сотрудников его администрации: во всем он винил самих этих сотрудников, не способных заслужить хороших отзывов.

Самоуверенность ведущих медиа и их презрение к Трампу помогали вызывать бурную активность правых медиа. Но президент, часто поддававшийся приступам ярости или жалости к себе, видимо, не замечал происходящего или не понимал до конца его смысл. Он продолжал добиваться любви всех СМИ. И здесь сказалась полная неспособность Трампа проводить различия между своими политическими преимуществами и личными потребностями: он мыслил эмоционально, а не стратегически.