Майкл Волф - Огонь и ярость. В Белом доме Трампа

Однако управление по этике при правительстве США заартачилось: для завершения сделки по продаже бизнеса требовались месяцы, причем Скарамуччи вел переговоры непосредственно с организацией, находящейся, по крайней мере, под частичным контролем китайского правительства. А поскольку Муча никто особо не поддерживал, его кандидатуру успешно заблокировали. Это был, как презрительно заметил Скарамуччи, один из тех редких случаев в правительстве Трампа, когда конфликт интересов помешал кому-то получить пост в Белом доме.

И все же, с упорством коммивояжера, Муч продолжал давить. Он назначил себя послом Трампа “без портфеля”. Он провозгласил себя человеком Трампа на Уолл-стрит, хотя, по сути дела, он не был человеком Трампа и как раз выходил из бизнеса на Уолл-стрит. К тому же Муч постоянно контактировал с теми из круга Трампа, кто был готов поддерживать связь с ним.

Вопрос “Что делать со Скарамуччи?” не утратил своей актуальности. Решению этого вопроса способствовал Кушнер: во время предвыборной кампании Скарамуччи непостижимым образом сохранял сдержанность в отношениях с ним, кроме того, зять Трампа постоянно слышал от своих нью-йоркских коллег о неизменной преданности Муча.

Прибус и остальные держали Скарамуччи на расстоянии до июня, а потом, отчасти в качестве насмешки, ему предложили – и, униженный, он вынужден был согласиться – должность старшего вице-президента и главного стратега Экспортно-импортного банка США, государственного учреждения, от которого Трамп давно собирался избавиться. Но Муч все равно не сдавался: после еще некоторого лоббирования ему предложили, по настоянию Бэннона, пост представителя США в Организации экономического сотрудничества и развития. К этой должности прилагалась двадцатикомнатная квартира на Сене, офис сотрудников и – это обстоятельство особенно смешило Бэннона – полное отсутствие влияния или обязанностей.

Между тем, еще один мучивший всех вопрос – “Что делать со Спайсером?” – каким-то образом оказался приплетен к удручающим последствиям, к которым привела неправильная реакция окружения Трампа на обнародование информации о встрече Дона-младшего, Джареда и русских в июне 2016 года. Поскольку президент во время полета на “борту номер один” фактически продиктовал ответ Дона-младшего на первую статью Times о той встрече, то вообще-то ответственность надо было возложить на Трампа и Хоуп Хикс: Трамп диктовал, Хикс расшифровывала. Но поскольку на президента нельзя было возлагать ответственность за какие-либо неприятности, то и саму Хикс освободили от этого бремени. И, хотя Спайсера демонстративно отстранили от кризисной ситуации, случившейся в Башне Трампа, виновным в этой истории назначили его – именно потому, что из-за сомнений в преданности Спайсера его самого и сотрудников его отдела коммуникаций полагалось удалить с места происшествия.

В этих обстоятельствах считалось, что отдел коммуникаций антагонистически, если не враждебно настроен в отношении интересов Джарванки; Спайсер и его люди не сумели обеспечить им всеобъемлющую защиту и не смогли надлежащим образом защитить Белый дом. Это, конечно же, подводило к одному существенному и очевидному пункту: хотя младшие “первые супруги” Америки были всего лишь сотрудниками администрации, а не частью руководства Белого дома, они рассуждали и действовали так, словно имели самое непосредственное отношение к президентству. Раздражение и растущая досада Джареда и Иванки объяснялись тем, что некоторые служащие Белого дома отказывались относиться к ним как к неотъемлемой составляющей президентской власти. Надо сказать, такое сопротивление Джарванке ширилось и крепло. (Однажды Прибусу пришлось даже отвести Иванку в сторону, чтобы напомнить ей, что официально она всего лишь сотрудница Белого дома. Иванка же настаивала на том, что она не просто сотрудница, а еще и “первая дочь”.)

Бэннон был для Джарванки “врагом народа”; ничего хорошего они от него не ждали. Но Прибус и Спайсер, с точки зрения Джареда и Иванки, – функционеры, а значит, в их функции входило обслуживание целей и задач Белого дома, то есть и Джарванки тоже.

Несмотря на то, что пресса вечно высмеивала Спайсера за его нелепую защиту Белого дома и какую-то туповатую, как им казалось, преданность, Трамп почти с самой инаугурации решил, что Спайсер как раз недостаточно ему предан и не слишком-то агрессивно отбивается от прессы, защищая своего президента – или, с точки зрения Джарванки, защищая его семью. “Интересно, что вообще делают все эти сорок человек в отделе коммуникаций Спайсера?” – постоянно спрашивала “первая семья”.

Почти с самого начала президент проводил собеседования с потенциальными новыми пресс-секретарями. Похоже, он предлагал эту работу нескольким людям, в том числе Кимберли Гилфойл, журналистке телеканала Fox News и соведущей программы The Five. Раньше Гилфойл была замужем за политиком-демократом из Калифорнии Гэвином Ньюсомом, а теперь, возможно, состояла в связи с Энтони Скарамуччи, хотя последний этот слух отрицал. Вообще-то в Белом доме и не подозревали, что личная жизнь Муча самым драматическим образом перешла в режим свободного падения. Девятого июля жена Скарамуччи, находившаяся на девятом месяце беременности, подала на развод.

Зная, что Спайсера скоро уволят, Гилфойл решила не претендовать на его должность (а может, по мнению некоторых в Белом доме, ей и не предлагали это место) и предложила кандидатуру Скарамуччи. Тот, в свою очередь, начал убеждать Джареда и Иванку, что корнем их проблем был неудачный PR, поскольку отдел коммуникаций в тогдашнем его виде плохо о них заботился.

Скарамуччи позвонил одному корреспонденту и настоятельно посоветовал ему не давать хода готовящемуся материалу о российских контактах Кушнера. Потом он попросил одного общего знакомого позвонить этому корреспонденту и сказать следующее: если он зарубит статью, Муч сможет попасть в Белый дом и гарантировать корреспонденту особые привилегии. Затем Скарамуччи заверил Джареда и Иванку, что ему удалось ловко замять это дело.

Теперь он сумел привлечь их внимание. “Нам нужен какой - то новый подход, – рассуждала чета. – Нам нужен тот, кто более активно займет нашу сторону”. Тот факт, что Скарамуччи из Нью-Йорка, и с Уолл-стрит, и что он богат, убедил Джарванку в том, что он должен понимать, как обстоят дела. Он должен понимать, что у них на кону и насколько агрессивную игру нужно вести.

С другой стороны, супруги не хотели, чтобы люди считали их деспотичными. Поэтому, жестко обвинив Спайсера в том, что он не защищает их надлежащим образом, они внезапно сдали назад и сказали: “Мы просто хотим привлечь новый голос”. Должность директора по коммуникациям в аппарате Белого дома, не имевшая четкого набора компетенций, пустовала с мая, когда Майк Дабке, чье присутствие в Белом доме и так прошло незамеченным, подал в отставку. Джаред с Иванкой решили, что Скарамуччи может занять его место и в этой роли стать их союзником.