Александр Афанасьев - Уральский узел

Вот такая вот невесёлая … геология. Вместе с географией. И если мне суждено прийти к власти — а плох тот политик, который не мечтает о верховной власти — я начну с того, что внедрю американские законы о земле. Если они работают в США — то сработают и у нас. Землю можно покупать и продавать, каждый сам вправе решать, что делать со своей землёй, и каждому землевладельцу принадлежит не только земля, но и все что под ней. Каждый — должен иметь право на шанс, на счастливый в жизни билет. Потом — начну открывать другие рынки, например — свободный рынок оружия. И в этом тоже нет ничего странного — при СССР не имели права свободно продавать-покупать машины и квартиры, сейчас покупаем — и ничего не случилось, небо на головы не упало. Я — либерал — если кто ещё не понял. Настоящий либерал-рыночник. Я только не понимаю, как либерализм — совмещается с откровенным предательством национальных интересов. Ведь рыночная идеология предполагает активную защиту своего рынка и покорение чужих, верно? А вот те, кому я помогаю — это отлично понимают. Как то умещается у них это в головах…

Впрочем, все — до времени. До разу…

Площадка. Одна из многих — мы уже не в Сибири, мы — на крайнем Севере. Это — Самотлор. Гигантское месторождение, открытое и разработанное в 1960-е — его открытие позволило кардинально переменить ситуацию в советской нефтяной отрасли, до этого находившейся в ситуации падающей добычи в связи с истощением известного ещё со времён Российской Империи Баку и месторождений в Поволжье (Татарстан). Нефть Самотлора — пришлась как раз на семидесятые годы, на период кратного, безудержного роста цен на чёрное золото — из-за конфликта вокруг Израиля цена на нефть подскочила в четыре раза, потом — случилась революция в Иране, у основного поставщика нефти в США. Это позволило СССР — прожить «золотое десятилетие» при Брежневе, которое мы все и вспоминаем, как сказку о потерянном времени. Ностальгия по СССР — это ведь не ностальгия по революционной романтике двадцатых, оргии самоистребления тридцатых или кровавой бане войне сороковых — а по тем, далёким семидесятым. Времени — когда ещё не было Афгана, когда один за другим строились завод и города, когда жильё сдавали не домами, а районами, когда были вложены безумные по нынешним временам деньги в электрификацию и сеть дорог на одной шестой части суши. Брежнев, добрый человек — не был особо рьяным коммунистом, он никуда не рвался и просто развивал страну. Большинство из того, что у нас есть — это ведь не Сталин, чьи портреты выставляют как символ протеста, это — как раз Брежнев. При нем — мы окончательно перестали быть депо мировой революции и стали обычным народом, живущим в обычной стране. А его — ославили как коррупционера.

Но потом — англичане и норвежцы открыли громадные месторождения Северного моря, и началось падение цены на нефть. Кстати, теория о том, что ЦРУ и Госдеп США сговорились с Саудовской Аравией, чтобы обвалить цену на нефть и тем самым разрушить СССР — сказка. Если не верите — прочитайте мемуары Заки Ямани, саудовского министра нефти, который прошёл все это время в этой должности. Саудовская Аравия была вынуждена УМЕНЬШИТЬ добычу, но это не помогло. Во многом — тем негативным опытом обуславливается внешне нелогичная позиция Саудовской Аравии в 2014–2016 годах, которая оставила добычу на максимуме и даже нарастила её — когда на рынке было явное перепроизводство. В восьмидесятые — Саудовская Аравия сократила добычу в разы — но это лишь дало возможность конкурентам нарастить добычу и забрать рынки. И поднять цены — это тоже не помогло.

Плато добычи громадного Самотлорского месторождения, после которого начался спад — пришлось на начало девяностых. Время интересное само по себе, время, когда никому ничто не принадлежало, и когда никто не знал, будет ли он жив завтра чисто физически. Девяностые — это время открытой лицензии на убийство, когда нанять киллера — было нормальным способом решения той или иной проблемы. Государство действовало не лучше — начали же войну в Чечне, не стали договариваться. В те времена, если у кого-то была корова — никто не задумывался о телятах. Если корова попала к тебе в руки — следовало выдоить её, до крови — а потом зарезать и мясо продать на базаре. В нефтянке это означало то, что добыча велась хищнически, никакие методы повышения дебета скважин не применялись: никто не хотел вкладывать деньги в бизнес, все хотели из бизнеса деньги «выдернуть», как тогда говорили. В итоге — скважину быстро выдаивали, забирали 20–25 % легкоизвлекаемых запасов — после чего все бросали. Такое было везде, и ЮКОС, который потом едва ли не главным «страдальцем» сделали — тем особенно отличался. Но ведь оставалось ещё 75–80 %, верно? И оставалась уже готовая документация на добычу и готовая добычная инфраструктура на месте…

Вот об этом — я и хочу рассказать инвесторам.

— Под нашими ногами деньги, джентльмены. Деньги, наличие которых подтверждено не просто данными геологии, а уже проводившейся здесь добычей. Общий объём запасов — подтверждён не только независимой экспертизой, но и проводившимся здесь бурением. Более того — сюда подведена и труба. Это как американский сланец — только если сланец перевозится цистернами, что довольно дорого — то здесь мы получим трубу…

Кое-что я скажу, кое о чем — умолчу. Мне не хочется пускать сюда Шлюмберже — потому что тогда они увидят моё ноу-хау — бур принципиально новой конструкции. Я понимаю, что шила в мешке не утаишь — но я хочу утаивать как можно дольше. Потому что этот бур, пошедший в свободную продажу, может привести к падению себестоимости добычи на традиционных месторождениях и новому циклу дешёвой нефти. А мне бы этого не хотелось. Нефть — обязана быть дорогой. Это ненормально, когда базовые активы стоят дёшево, а фантомы, в виде торговых марок типа Эппл или Кока-Кола — дорого.

Кстати, про цены…

— … Таким образом, господа, все мы видим перспективный актив, стоимость которого при умелом управлении возрастёт в десятки раз, не меньше. Сланцевая нефть в США скоро кончится — но вот технологии её добычи имеют право на жизнь и вполне могут быть применены и на сибирских месторождениях тяжёлой нефти и на выработанных месторождениях, которые считаются коммерчески нерентабельными — но при этом к ним подведена вся инфраструктура — и добычная, и транспортная. Все понимают, что суперцикл низких цен на сырьё заканчивается и сэкономленные крупнейшими ресурсопотребляющими экономиками мира деньги — придётся отдать в течение следующих пяти — семи лет. Все это время будет сказываться недоинвестирование, и цены на сырьё будут такими, какими их установят производители. Я не намерен терять ни доллара возможной прибыли и если будет ценовой шок — то так тому и быть.