Александр Афанасьев - Уральский узел

И просто потому, что оставшиеся девять — не выйдут, и не втопчут этого одного в землю. Потому что стремно, потому что неохота отношения портить, потому что моя хата с краю. Так вот и молчат — пока бомбы не станут падать на дома…

В помпезном здании Министерства сельского хозяйства заседал Курултай — это незаконный орган, взявший на себя функцию «говорить от имени народа», который по хорошему следовало бы гнать оттуда поганой метлой, а зазевавшихся — в кутузку. Это и есть свидомые. Но я ехал не туда, я ехал к президенту Татарстана.

Про него я знал мало, но, то что знал не внушало доверия. Нуралиев, известный в республике спортсмен, потом тренер, потом депутат. Потом президент — явно декоративная фигура. А у меня нет времени на ритуальные танцы.

Машина подкатила к входу, здесь встречала охрана. С автоматами.

В кабинете президента Татарстана уютно пахло кофеем и почему то лавандой. Портрет Бельского в кабинете не было — как и у меня самого. Сам Нуралиев — осторожный, представительный — поздоровался, спросил как дела. Заверил в том, что Екатеринбург тут помнят и нам всегда открыта дорога.

Но я смотрел не на него. Я смотрел на Венера Латыпова, сидевшего напротив. Два дня назад — я об этом ещё не знал — он был назначен председателем правительства Татарстана. Это был мой давний деловой партнёр. Мы с ним вместе — пуд соли слопали. Ну, не пуд — но немало. Попасть в экспортную трубу в России — всегда было непросто.

— Как жив то?

— Нормально…

Венер поправил шапочку на своей короткой стрижке, что от моего внимания не ускользнуло. Раньше он не ходил в дурацком головном уборе. После того, как все положенные слова были сказаны (по протоколу глава одного региона не может зайти к одному из подчинённых другого, минуя кабинет Первого) — мы переместились в его новый, ещё с вещами предыдущего хозяина кабинет…

— Я собственно, вот что тебя пригласил. Ты понимаешь, что нам в Москве сейчас палки в колеса ставят, верно?

— Я об этом не знаю.

— Ставят. Но ты понимаешь, что дело есть дело. Нельзя рушить экономику в угоду политическим игрищам. Мы нуждаемся в вас, как и вы в нас.

— В Минсельхозе это слабо повторить? Или на митинге?

Венер поморщился

— Не надо.

— Что — не надо?

— Спекулировать на трудностях. Это все преходяще.

— Ты так в этом уверен? Курултай — так я уверен, они туда надолго пришли, расходиться не собираются. Ещё бы — говорить от имени народа — круто! Да ещё их никто не избирал, сами пришли и заявились. Совесть народная. И на предвыборную кампанию тратиться не надо, потом отбивать — сразу чистая прибыль в карман.

— Курултай это издержки. Народу слишком долго затыкали рот.

— Народу? Народу, Венер? Они — народ? Ну, хорошо, народу слишком долго затыкали рот, а теперь он открыт и говорит, что я — оккупант русский. Вон отсюда. И в то же время ты говоришь — business as usual [27] Бизнес как обычно. . Я кому должен верить? Тебе? И до каких пор? Пока Майдан у вас не случится? Или как? Я сто пудов уверен, любые деньги поставлю, что где-то в девяносто втором — девяносто третьем, весь донецкий бизнес был уверен в том же самом — пусть мы отделились, но все равно business as usual. И так и верили, что все под контролем, все as usual — пока Грады на голову не полетели. Ты хоть видел этих полит эмигрантов? Я — видел, страшно смотреть. Ты на себя — не примеряешь?

Я наклонился вперёд

— Венер. Давай, по-чесноку. Вы понимаете вообще, что весь вот этот дискурс — насчёт языка, насчёт угнетения, насчёт самостоятельности — вы понимаете, какой это п…ц? Вы понимаете, что в Европе, в Америке — снимают границы, упрощают визовые режимы — а мы границы строим. Вы понимаете, что когда все идут вперёд — мы идём назад, причём с идиотскими песнями, скача и игогокая. Все говорят о том, что национальное государство отмирает, а мы это национальное государство создаём. Вы понимаете, что любая таможня создаётся ровно для того, чтобы кто-то с неё кормился — нет? Так нах… вы это взваливаете себе на плечи. Вам что — дармоедов мало? Что за х…я насчёт языка — вот мы с тобой сейчас разговариваем на русском, и понимаем друг друга. Ты хочешь, чтобы наши дети друг друга не понимали, или что ты хочешь?

Венер — он был бизнесменом, управлял крупным химическим предприятием и имел пакеты акций в других местах — не нашёлся что ответить. Потом — он достал бутылку из ящика стола, два стаканчика. Налил. Я заметил, что две трети уже выпито.

Заглотил — залпом. Я не притронулся

— Я не знаю, что делать.

— Не знаешь, что делать?! Венер, ты сам себя слышишь? Ты второе лицо в государстве по факту — нет?

— Да ни х…!

Венер заговорил искренне и зло, словно отплёвываясь.

— Ни х… я не второй и ни третий — никакой я. И мы — никакие. Наш номер в раскладе — шестой. Знаешь, кто правит?

— ???

— Улица правит! Всякая шваль засрала людям мозги, кому отделением, кому халифатом, кому ещё. Я когда на заседания хожу, мне, б… хочется, прямо посреди заседания встать и уйти! Потому что вот мы решаем, решаем — но знаем, что мы можем делать только то, что одобрит улица. Думаешь, я не понимаю, что если мы отделимся, то нефтехиму — п…ц, и всему — п…ц, потому что вся наша промышленность — на сто пятьдесят миллионов человек, а не на четыре миллиона рассчитана.

— А чего? — подъелдыкнул я — в Европу вступите, будете туда нефтехимию свою грузить. Там зарплаты от семисот евро — а?

— Ага. Мне только это не рассказывай, да? Я всё-таки там учился. Никому мы там и на хрен не сдались. И рынок нам никто не отдаст — скорее наш хапнут. Я когда на правительство уходил — мы грузили продукцию в двадцать три страны мира. В двадцать три, б…! Китай брал… нормально все было. А теперь что? Ты понимаешь, что политическая нестабильность — это сам по себе серьёзный риск. До того как все это началось — нам Китай предоплату за год вперёд мог загонять!

Венер схватился руками за голову

— Б… все как ополоумели. Интеллигенция эта сраная… откуда взялось её столько, ну, б… откуда? Ведь где-то они были до поры, в две дырочки сопели, на унитаз работали, как-то на жизнь зарабатывали. А теперь… с. а, каждый в Курултай рвётся. Лучшие люди народа, е… твою мать. За всю жизнь рубля руками не заработали! Только языком. Но народ за ними ведётся. И знаешь, что х… всего?

…

— Народ то ведётся. Только думают по-разному. Дербанить — хотят все. Только эти интеллигенты думают, что раздербанят — и будет все их. А толпа думает — все будет наше. Вот когда столкнутся лбами — вот крови то будет…

…

— Шпана… лезгинку танцует — Венер уже заговаривался, видать, выпитое сказывалось — говорят, у нас рождаемости нет. А эти откуда? Б… они же ни к чему не годны, кроме как камни кидать. В глазах зеро, в кармане — зеро, в голове — зеро. Ну, вот что с ними делать? Закиров докладывал на правительстве — менты отказываются стрелять, говорят — в детей стрелять не будем. А какие это дети? Это же зверьё… конченые отморозки… готовая Аль-Каида. Они же все что мы сделали — в унитаз…