Александр Афанасьев - Уральский узел

В унитаз…

Что самое страшное во всем в этом — знаете? В том, что начинается социальная война — война отцов и детей. Венер — он же страшные слова сказал, сам того не поняв — про рождаемость, мол много нарожали. А ведь это страшно — получается, чем меньше детей, тем лучше, тем меньше угрозы для нас. Мы родили детей, но не воспитали их, не дали им дороги в жизни и что самое главное — не дали мечты. Мечту им дали ваххабиты. И сейчас — мы с ужасом ждём, пока они впустят в построенный нами для них дом бандитов с ножами…

— Венер… — позвал я

— А?

— Земля на связи. Поговорку знаешь — ты бабай и я бабай, и ты мозги мне не сношай.

…

— Давай, попробуем друг для друга людьми оставаться. Как бы ни было. Мы ведь все равно — в одной лодке плывём, как ни крути. И мы понимаем, что друг без друга нам никак. Где то мы вам поможем. Где то вы нам. Но давайте, останемся людьми. Иначе между нами произойдёт то же самое, что произошло с Украиной. А нам тут жить ещё, верно, Венер? И нашим детям тоже…

…

— И ещё об одном подумай… прошу, просто пока подумай. Вот смотри, Курултай этот, из кого он состоит?

…

— Из интеллигенции, правда? Интели, те кто в хадж съездил, наверное… авторитеты, короче. Там сколько бизнеров — нормальных, серьёзных бизнеров, скажи?

— Двое

— На?

— Сто человек…

— Двое. На сто человек. Так вот, это значит, Венер, что когда будет голосоваться любой вопрос, у тех, кто работает руками, будет два голоса. А кто языком — оставшиеся девяносто восемь. А знаешь, чего они хотят?

— Стать новой элитой, понятное дело…

— И не просто элитой. А наследственной элитой. Которая будет сношать мозги молодёжи татарским языком и русской оккупацией, как на Украине. Все — татарский язык, строительство татарской нации — делается не для народа-стройматериала, а для строителей. Которым не предъявишь ни за то, что дом кривой — косой ни за то, что смета давно и в хлам перерасходована. Они и тут сделают, чтобы была вата и была элита. Чтобы ватой было полстраны. И что-то мне подсказывает, Венер, что никто из вас, никто из тех, кто работает руками и реально что-то может — в элиту не попадёт. Места там — строго ограничены. И распределены между наследственными диссидентами и горлодёрами.

…

— Просто подумай пока. И все…

Телефонный звонок — застал меня, когда я уже подъезжал к аэропорту. Звонил Венер.

— Перезвони мне на этот номер — коротко бросил он — и быстро.

Я огляделся… черт побери. Я ехал в правительственной машине, тут телефон просить — тоже очень чревато.

— Пять минут.

— Хорошо.

Я похлопал водителя по плечу.

— Останови…

Мы были где-то на окраине Казани — но торговая точка Билайна тут работала…

Телефон мне обошёлся в сто долларов — помог продавец, дал свой. Как и в девяностые — за доллары можно было купить все.

— Алло…

— Слушай и не перебивай — я не со своего звоню. Здесь есть люди, которым конкретно проплатили турки за то, чтобы Татарстан отделился от России. Они сейчас в Правительстве мутят воду в этом направлении, я слышал, что они себе срок поставили следующей весной, не позднее. Главный у них Сибагатов, ему по слухам турки двадцать лямов занесли.

— А Нуралиев?

— Это так, полезный дурачок. Его они в распыл пустят, как только жареным запахнет — скинут толпе на расправу и обвинят во всем. Сибагатов — в этом замешан конкретно, он с какого-то времени в Турцию как к себе домой ездить стал, даже какие-то исламские комплексы для переселенцев начал строить там, с..а.

— Понял.

— Второй этап — провозглашение чего-то вроде Татарской федерации, собирать земли. Удмуртия, Башкирия, Астрахань, ХМАО, ЯНАО. Про сибирских татар говорили. Это уже конкретно кровью пахнет.

Ну, да. Если кто от Москвы и самоопределится — то явно не для того, чтобы в казанское ярмо тут же полезть. Особенно башкиры — в Уфе уже татар били, а будут — резать.

— Понял.

— Американцы тоже замешаны. Их офис на Ямашева, они там целый этаж снимают.

…

— Есть ещё вахи. У них главный — Закиров, его замешали, когда он в Саудовскую Аравию на хадж ездил. Он тогда главой района был, за счёт района всем спутник тогда поставили, чтобы слушать аль-Джазиру. Он пока не высовывается, но в его родном районе — вах на вахе сидит и вахом погоняет. В полиции тоже одни соблюдающие [28] Соблюдающие — то есть, те, кто не просто считает себя мусульманином и время от времени ходит в мечеть — а ревностно соблюдает все требования ислама , они нормальных выжили. В нужный час все эти соблюдающие менты окажутся в Казани. Со стволами…

— Понял. Я на тебя могу рассчитывать?

Венер помолчал несколько секунд

— В разумных пределах.

И дал отбой.

Вот… такие вот пироги с котятами, мальчики и девочки. Если брать пятьдесят восьмую статью УК — тут можно её всю вменять, целиком. Только кто вменять то будет? Куда мне с этим идти? И что делать?

Не знаете? И я — не знаю. Но ничего, прорвёмся…

После Москвы и Казани — как только я вернулся в Екатеринбург — ко мне подкатилась Энн. Стандартный набор — ужин плюс постель, плюс разговоры о том, что я видел и слышал в Москве и в Екатеринбурге. Я начинаю думать, что в наших отношениях есть что-то ненормальное. Как психотерапевт — она мне обходится слишком дорого, а как баба — слишком дёшево. Порш в подарок — для человека моего уровня это ничто. Другая выманила бы намного больше.

Короче, недорого британки обходятся.

После секса — Энн удалилась на кухню и вернулась с кофе. Видимо, вычитала в глянце, что за своим мужчиной надо ухаживать.

— Как дела в Москве — словно мимоходом спросила она

— Не очень…

…

— Бельский не тот человек.

— Почему? Он демократический лидер.

— Кем он избран?

…

— Вот то-то же. Знаешь, что не прощает Россия? Слабость.

— Он националист. Я думала, русским это нравится.

— Ты не права. Бельский только кажется националистом, на самом деле это совсем другое.

…

— Знаешь, в чем главное отличие? Националист — это тот, кто любит свой народ, свою нацию. Такой как она есть. А не такой, какую он её придумал. Наши доморощенные националисты — любят не свои нации, а то, что они придумали в своих дурных головах. Какой-то недостижимый идеал. И ради того, чтобы этого идеала достичь — они готовы послать реальных, живых людей на смерть, понимаешь? Реальных, живых, реально существующих людей их нации. Каждый из них выставляет реальным, живым соотечественникам счёт — вы отказались от языка, вы отказались от своей культуры, вы стали вторым сортом — и потому должны делать то, что скажем мы, чтобы снова стать народом. Это уже фашизм, Энн. Гитлер — ради арийской чистоты расы и его безумных фантазий — угробил более десяти миллионов реальных живых немцев, и одновременно с этим — угробил Германию. Мы не знаем, и никогда не узнаем, сколько в числе тех миллионов полегло изобретателей, писателей, композиторов. Может, если бы не это, мы бы уже на Марс летали. А знаешь, что самое омерзительное во всем в этом?