Александр Афанасьев - Уральский узел

Итак, что делать? Можно пока пройтись или проехаться до Трафальгар-сквер или Пикадилли-серкус — и там и там я был, но оттуда удобно начинать туристические маршруты. Можно поехать в Боро и дать сатисфакцию своему желудку — Лондон является одной из гастрономических столиц мира. Можно пойти на Даунинг-стрит — там есть такой паб, Ред Лайон называется. Ему четыреста лет, и там собирается весь британский политический бомонд, благо — паб находится аккурат между Даунинг-стрит и Палатой общин. Там полно газетчиков, парламентариев и таких вот искушённых зевак как я. Кстати — вы можете себе представить, чтобы в Москве существовало такое место, где бы столовались вместе парламентарии, люди со Старой площади, газетчики и зеваки? Нет? А вот тут оно есть. Здесь даже столовая Парламента — в те дни, когда Парламент не работает, открыта и работает как обычный ресторан, причём не очень дорогой.

Можно пойти в Ковент-Гарден — хотя я и не большой любитель театра и вообще искусства как такового. А можно — скорее всего я так и сделаю — отправиться в универмаг Либерти, где в пять часов вечера — происходит одна из самых аутентичных в Лондоне церемония «файв о клока» — чай подают заваренный как в позапрошлом веке и в сервизе веджвудского фарфора — который тут же можно и купить. У меня один есть — но я в Лондоне обычно покупаю ещё один, каждый раз как тут бываю — на подарок. Чай — это моя слабость. Правда, пить чай как его пьют англичане — с молоком или сливками — я так и не научился. Какой в этом смысл, ведь так искажается вкус самого чая…

А можно — отправиться на берег Темзы и полюбоваться рекой — люблю воду. Там, правда, последнее время выстроили немало небоскрёбов с собственными маринами — стоянками для яхт, они испортили вид. Но все равно — красиво.

Лондон, Лондон…

Иногда, будучи в этом городе — я думаю о том, во что превратилась некогда самая грозная в мире империя, империя над которой не заходило солнце. Мало того, что от неё остался только крохотный клочок — так ещё сейчас речь ведут о разделении Великобритании на Англию, Шотландию и Уэльс. Причём в Лондоне — такие разговоры популярны. Лондонцев можно и понять — ВВП их города примерно равен ВВП средней по размерам страны мира. Лондон — будет жить и если останется вообще — городом-государством. Так какой смысл — тащить на себе горную, холодную Шотландию и так и не пришедший в себя после окончания угольного века Уэльс. Отделить их и пусть выживают, как могут — а мы будем жить, и ходить по музеям, полным воспоминаниям о великой империи. Такое мнение — в последнее время все чаще и чаще можно слышать в Лондоне. И я могу представить себе город — государство Москва — там тоже любят говорить о «жизни за МКАД». Но вот… почему я уверен в том, что мы правы, а они — нет. Что смысл жизни не в том, чтобы набиться в один город как сельдям в бочку — а в том, чтобы создавать на огромных, простирающихся за горизонт землях что-то новое.

Англичане в своё время отказались от Империи, где-то добровольно, а где-то с большой кровью — но империя, пропавшая империя — настигает их. Город — полон мигрантов, самых разных. И если индусы и поляки — пробиваются, много и тяжело работая, то разные мусульмане, каких в городе тоже полно — создают мусульманские гетто и вешают на стенах плакаты «здесь действуют законы шариата». И таких плакатов — все больше и больше.

Расскажу ещё одну историю. В один их приездом сюда — меня в отеле обслуживал латыш. Первое что он спросил — сэр, разрешите говорить с вами на русском? Я, конечно же, разрешил. Видели бы вы глаза этого латыша, когда он говорил на русском, полузабытом — но остающимся родным русском. Я когда спросил, а что в Латвии — он не ответил, промолчал — но это молчание было красноречивее любых слов. Думали ли латыши, когда отделялись в девяностом, когда строили живую «Балтийскую цепь» в несколько сот километров — что все это ради того, чтобы жить и работать в Лондоне на правах примаков? Нет, наверное, не думали.

Это уже мы. Павшая наша империя…

Я пришёл в себя, и понял, что иду по тротуару без понятия, куда именно я иду, когда зазвонил телефон.

— Да…

— Влад? Ты ещё не улетел?

— Нет, ещё.

— Есть разговор. Срочный.

— По какому делу?

— По твоему. Знаешь, где клуб путешественников?

— Таксист найдёт, если не знаю.

— Окей. Будь там в семь. На входе назовёшь моё имя.

— Буду.

— До встречи.

Ого. Кажется, Том уже что-то нашёл. Может, я ошибся, думая, что у него проблемы.

Хотя… а у кого их нет.

Клуб путешественников — это один из самых фешенебельных клубов Лондона. В его уставе записано, что в него может быть принят любой, кто совершил хотя бы одно путешествие хотя бы на пятьсот миль в любую сторону от Лондона. Раньше это мог позволить себе не каждый, сегодня — лоукостеры летают в Восточную Европу за десять — пятнадцать фунтов и многие молодые англичане — летают на выходные, за приключениями и дешёвым сексом. Клубы англичанам нужны для того, что они сами называют socializing, социализация. Пролетарии социализируются в пабах, а джентльмены — в клубах, хотя в последнее время эти границы стёрлись, как и многие другие. Но если в паб может зайти любой — то в лондонский клуб, тем более такого уровня — с улицы не пускали. Хотя — судя по останавливающимся машинам, членом клуба могли быть самые разные люди, и обладатели Роллс-Ройса и обладатели Форда Мондео.

Я подъехал на такси — в Лондоне ездить на такси совершенно не зазорно, назвал швейцару имя того джентльмена, с которым у меня встреча — и тот, чинно кивнув, повёл меня внутрь. Ещё кстати один британский парадокс: с одной стороны англичане, если ты им что-то сказал, предпочтут поверить, потому что джентльмену принято верить на слово — а с другой стороны, если ты имеешь дело с британской банковской системой — там обожают все перепроверять. Например, если ты просто хочешь открыть банковский счёт в одном из английских банков — банк от тебя потребует, помимо ID — удостоверения личности, ещё подтверждение адреса. Причём будьте уверены, что по документу, который вы предоставите — кто-то позвонит и наведёт справки. Вот такая вот она — Англия…

Швейцар — передал меня кому-то с рук на руки, и мы пошли коридорами и залами, полными старых карт и произведений искусства. Солидная, чопорная атмосфера, которую ты в Москве ни где не найдёшь, как не старайся. Поднялись на этаж, там были приватные кабинеты. Провожатый — открыл дверь одного из них — и я оказался лицом к лицу с рыжеватым, с проседью на висках человеком, которого бы я определил как «типичного англичанина». Хороший костюм, ухоженные волосы и руки — он сидел за столиком, который был сервирован для чаепития.