Робин Робертсон - Со стыда провалиться [Невыдуманные писательские истории]
- Название:Со стыда провалиться [Невыдуманные писательские истории]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ, Люкс
- Год:2006
- Город:Москва
- ISBN:5-17-030142-1, 5-9578-2280-7, 5-9713-0383-, 985-13-5861-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Робин Робертсон - Со стыда провалиться [Невыдуманные писательские истории] краткое содержание
ИРВИН УЭЛШ…
ДЖУЛИАН БАРНС…
Автор «Английского пациента» Майкл Ондатжи…
Лауреаты Букеровской премии — от маститой Маргарет Этвуд до прорыва прошлого года Ди-Би-Си Пьера…
И еще ДОБРЫЙ ДЕСЯТОК современных писателей — от «классиков» до «королей контркультуры».
Истории их САМЫХ ПОЗОРНЫХ провалов, просчетов и неудач! Идиотские ответы на ИНТЕРВЬЮ…
Постыдные цитаты из ТОК-ШОУ…
«Перлы» переговоров с ИЗДАТЕЛЯМИ…
Анекдоты из ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ…
Все, что вы хотели знать о своих литературных кумирах, но боялись спросить!
Со стыда провалиться [Невыдуманные писательские истории] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Внезапно ощутив усталость, я тяжело опустился в нежно-лиловое кресло и принялся изучать план своего маршрута. (Как радостно заколотилось мое бедное сердце, когда дома, в Шотландии, я получил по факсу этот листок! Вверху страницы красовался логотип известного нью-йоркского издательства, а ниже — перечень городов, будто из песенника Чака Берри, и все они с нетерпением ждали моего приезда!) У меня оставалось еще четыре часа до следующего мероприятия: фуршета в доме спонсора сегодняшнего вечера, владельца ночного клуба. Это хорошая возможность, сказали мне, познакомиться с людьми, которые профинансировали серию литературных чтений, оплатив мой проезд и отель.
— Вам придется поработать, — сообщила мне организаторша. — Я хочу, чтобы вы сели на конце стола и развлекали гостей во время еды. Прочтите нам один из своих рассказов. Думаю, подойдет та смешная история, в которой двое влюбленных думают, что у них нет денег, и крадут еду в магазине.
— Они так не думают, у них действительно нет денег, — возразил я.
— Вот-вот, именно, — кивнула она. — Чрезвычайно забавный рассказ.
Вечеринка у хозяина ночного клуба началась около десяти. Меня припасли на десерт: заезжий писатель, весьма знаменитый. Понятное дело, знаменитый, потому что заезжий. У меня сложилось впечатление, будто я один еще не читал здесь своих произведений. На самом деле я и был единственным, кто не выступал в этом доме каждую субботу в течение всего года.
Это означало, что только я имел глупость представить публике подборку сложных для понимания историй в духе Чехова о суровой, ожесточающей сердце жизни на каменистых землях многострадальной северной страны. Все остальные литераторы пришли сюда с солидным запасом неимоверно длинных поэм и рэперских речитативов, в основном посвященных дракам, наркотикам, размерам пениса (да еще в сравнении с размерами этого органа у других присутствующих поэтов), рвоте с перепоя, изнасиловании мальчиков, провалам в памяти, смерти (особенно желаемой прочим присутствующим чтецам), твоей мамаше, твоей сеструхе… твоей сеструхе, мать твою, а также стоимости пива в студенческом клубе.
Это продолжалось два часа. Лавина громко выкрикиваемых в микрофон слов буквально пригвоздила меня к банкетке, обитой лиловой кожей. По большей части (как мне показалось) этот поток был направлен на меня — гребаного выскочку, так называемую знаменитость, про которую в жизни никто не слыхал. Я уже было решил отказаться от привычной тактики растягивания одной бутылки пива на весь вечер (чтобы сохранить профессиональную четкость дикции, когда я все-таки поднимусь на сцену) и одним махом уговорить бутылочку «Джим Бима», более подходящего случаю, как вдруг услышал свое имя. Я сорвался с места.
— Добрый вечер, — сказал я. — Пожалуй, начну с отрывка из моего нового романа. Это психосексуальный ужастик, изобилующий сценами педофильных сношений и бреднями буйнопомешанных…
В глубине зала раздался возглас.
— Простите?
— Не надо! — крикнул кто-то из публики. — Мы хотим послушать ваши рассказы о гольфе.
Что мне оставалось? Ради Бога, подскажите, что я мог поделать? Как всякий другой профессиональный писатель, который пятьдесят недель в году не встает из-за стола, в полном одиночестве занимаясь бумагомарательством, и вынужденный расплачиваться за это единственным возможным способом — то есть продаваться любому, кто соизволит купить ему билет на самолет и даст возможность немного обновить гардероб, — я прочитал им свой чертов рассказ о гольфе.
Вики Фивер
Бойся языка
Бойся языка, а не меча.
Японская пословицаМне уже приходилось давать уроки в школе, и я находила в этом удовольствие. Преподаватели были доброжелательны и любезны, ученикам нравилось писать стихи под началом «настоящей» поэтессы. Но в этом заведении — средней школе для мальчиков — все оказалось иначе. Старший преподаватель английского языка и литературы отнесся ко мне с мрачным недоверием. Он ничего не рассказал о ребятах, с которыми мне предстояло работать, а просто всучил классные журналы и строго-настрого приказал заполнять их как положено. Судя по всему, он не хотел, чтобы я вела уроки в его школе. Может, он считал всех поэтов анархистами.
— Мы не примем работы, если в них будет присутствовать секс или насилие, — предупредил он.
Класс, куда меня привели, располагался в торце здания; окна выходили на север. Словно для восполнения недостатка солнечного света стены в классной комнате были ядовито-желтыми. Пахло тушеной капустой и туалетом. Как только учитель английского ушел, я залезла на стул, чтобы открыть окно. Зазвенел звонок, и в класс хлынула толпа мальчиков из первой группы. На мое присутствие они отреагировали возгласами и присвистами.
— Отличный обзор трусиков, мисс! — выкрикнул кто-то.
Конечно, мальчишки были повернуты на сексе.
— У вас есть дружок? А как он в постели? — сыпались шуточки со всех сторон. Я уже хотела заставить их написать сестину [40] Сестина — итальянская стихотворная форма: шесть строф, каждая строфа из шести стихов; была в употреблении в провансальской поэзии.
с одним из этих вопросов в качестве повторяющейся строки, но удержалась.
Мне дали пять групп: возраст мальчиков разнился от одиннадцати до пятнадцати лет, но все они были одинаково неуправляемы и равнодушны к поэзии. Как выяснилось, уроки стихосложения они выбрали только ради того, чтобы отвертеться от музыки. Когда я им читала, они зевали во весь рот и тоскливо вздыхали. Моя просьба написать собственное стихотворение вызвала угрюмый отпор.
В школу я ходила по средам и постепенно стала бояться этого дня. По ночам со вторника на среду я мучилась бессонницей или кошмарами, что тоже не прибавляло сил. В моем контракте значилось, что я должна составить сборник ученических стихов и организовать литературный вечер, куда будут приглашены родители и администрация школы. К началу пятой и последней недели я пришла в отчаяние. У меня оставался один день, чтобы увлечь подростков поэзией.
Я подготовила урок, посвященный поэтическим портретам, и, чтобы вдохновить учеников, решила использовать стихотворение Нормана Маккейга «Тетя Джулия». Ожидая первую группу, я перелистывала «Погремушку» — антологию, подготовленную Хини и Хьюзом, и мой взгляд упал на стихотворение Роберта Фроста «Гасни, гасни…» [41] «Гасни, гасни…» («Out, out…») — ссылка на фразу из знаменитого монолога Макбета о тщетности и краткости жизни: «Out, out, brief candle» — «Так гасни, гасни же, свечи огарок».
о мальчике, которому случайно отрезало руку циркулярной пилой. Повинуясь порыву, я прочла ребятам:
Интервал:
Закладка: