Ли Куан Ю - Из третьего мира – в первый. История Сингапура (1965–2000)

На выборах, проходивших 10 мая 1969 года, ОМНО потеряла 8 парламентских мандатов из 59, которыми она располагала. DAP получила 14 мест в парламенте, победив в основном в городских избирательных округах, включая Куала-Лумпур, нанеся поражение MCA , партнеру ОМНО, в 13 из них. DAP и «Геракан» (еще одна партия, организованная не по расовому признаку) устроили парад в Куала-Лумпуре, чтобы отпраздновать свою победу – они завоевали половину всех мест в ассамблее штата Селангор. Малайские ультра из ОМНО ответили на это еще большим парадом, организованным главным министром этого штата Харуном Идрисом. 13 мая начались расовые столкновения. Статистика жертв волнений в Куала-Лумпуре была подобна статистике жертв расовых волнений 1964 года в Сингапуре, который тогда находился под контролем Куала-Лумпура. В то время и Куала-Лумпур, и Сингапур были в основном населены китайцами, а малайцы составляли в них меньшинство. Тем не менее китайцев погибло больше, чем убитых в отместку малайцев. Официальный Куала-Лумпур сообщил, что было убито 25 малайцев, 13 индийцев, 141 китаец, 15 представителей других национальностей, ранено 439 человек. Этого не могло бы произойти, если бы армия и полиция соблюдали нейтралитет. Зарубежный корреспондент, который был очевидцем волнений, оценил численность убитых в 800 человек.

На следующий день король Малайзии ввел чрезвычайное положение и приостановил деятельность парламента. Правительство создало NOC [34] National Operations Council – Национальный оперативный совет. Прим. ред. , возглавляемый Разаком, который должен был управлять с помощью декретов и восстановить в стране закон и порядок. Официально Тунку еще находился во главе государства, но учреждение NOC ознаменовало собой конец эры Тунку. Расовые беспорядки изменили природу малайзийского общества – с этого момента Малайзия стала государством, в котором доминирование малайцев было явным.

Беспорядки в Куала-Лумпуре вызвали серьезное беспокойство среди китайцев и малайцев Сингапура, так как и те и другие чувствовали, что межрасовые волнения неизбежно перекинутся на Сингапур. Китайцы, которые бежали в Сингапур из Малайзии, пересказывали истории зверств, совершенных по отношению к их родственникам. По мере того как распространялись сведения о зверствах малайцев и односторонней позиции малайских вооруженных сил в ходе конфликта, тревога и гнев нарастали. Когда я прочитал сообщение о волнениях, я был в Америке, проводя беседы со студентами Йельского университета. Через несколько дней после начала беспорядков в Куала-Лумпуре начались нападения со стороны китайцев на малайцев в Сингапуре. Эти бессмысленные акты возмездия против невинных малайцев были пресечены полицией, в город были введены войска. Против нескольких нападавших, захваченных на месте преступления, были возбуждены уголовные дела, впоследствии они были осуждены.

Через четыре месяца после окончания беспорядков я встретился с Тунку в резиденции посла Малайзии в Сингапуре. Он выглядел истерзанным и подавленным. Доктор Махатхир Мохамад (тогдашний член Центрального исполнительного совета ОМНО, а впоследствии – премьер-министр страны) в широко распространенном письме обвинил его в распродаже страны китайцам. Я чувствовал, что Тунку хотел поддерживать дружественные отношения с Сингапуром, и пытался убедить китайцев, живших в Малайзии, не проявлять враждебности к лидерам ОМНО. В докладной записке своим коллегам я писал: «Меня волнует не столько то, приведет ли наша поддержка Тунку к потере нашей поддержки среди немалайцев, а то, не приведет ли это к потере Тунку его поддержки среди малайцев, что в результате может привести к его отставке».

Через неделю Ким Сан встретился в Куала-Лумпуре с Разаком и сообщил, что на этот раз «от былой позиции “старшего брата” не осталось и следа. Они готовы выслушать наши советы, если мы будем давать их тактично, без всякого проявления превосходства… Нам стоило бы поддержать их еще немного, всеми средствами, которые у нас есть». Мы боялись, что Тунку и его умеренных коллег сменят ультранационалисты. Международная репутация Малайзии катастрофически ухудшилась, и Разак перешел к обороне. По иронии судьбы, отношения между Сингапуром и Малайзией улучшились. Он нуждался в нас, чтобы успокоить и обнадежить китайцев, живших в Малайзии, на которых мы все еще сохраняли влияние со времени нашего пребывания в составе федерации.

После отделения Сингапура от Малайзии практика выпуска газет единой редакцией для их последующего распространения в обеих странах продолжалась. Тем не менее после расовых беспорядков, имевших место в Куала-Лумпуре в мае 1969 года, газета Utusan Melayu стала еще более промалайской и еще более враждебной по отношению к правительству Сингапура, всячески умаляя наши усилия, направленные на оказание помощи малайцам Сингапура. Чтобы прекратить эту пропаганду межнациональной розни в Сингапуре, мы изменили правила и потребовали, чтобы все газеты, которые хотели получить лицензию на издание и распространение в Сингапуре, издавались в Сингапуре, а их редакции – находились в городе. Utusan Melayu закрыла свой офис в Сингапуре, и распространение газеты в городе прекратилось. Вскоре после этого вступило в силу правило, согласно которому газеты, издаваемые в Малайзии, нельзя было импортировать и распространять в Сингапуре, и наоборот. Это правило остается в силе и по сей день. Оба правительства признали, что между ними существуют такие фундаментальные различия в отношении расовой, языковой и культурной политики, что то, что являлось ортодоксией в Сингапуре, было ересью в Малайзии, и наоборот.

К 31 августа 1970 года, Дню независимости Малайзии, позиции Тунку ослабели настолько, что он заявил о своем намерении уйти в отставку с поста премьер-министра. Мне было его жаль. Не так он должен был раскланяться после 15 лет пребывания на должностях главного министра, а затем – премьер-министра, в течение которых он много сделал для примирения всех народов, населявших Малайзию, для экономического и социального прогресса страны. Он заслужил, чтобы уйти с большими почестями. Расовые беспорядки 1969 года разрушили его мечту о счастливой Малайзии, которую он так стремился осуществить. Лично мне он нравился. Он был джентльменом – старомодным джентльменом со своим собственным кодексом чести. Он никогда не подводил близких ему людей. Хотя я и не входил в их число, я продолжал встречаться с ним всякий раз, когда он приезжал в Сингапур на скачки или когда я посещал Пинанг, где он поселился после отставки. Последний раз я посетил его в Пинанге за год до его смерти, в 1990 году. Он выглядел слабым, но, когда я уходил, провел меня к подъезду и держался достаточно твердо, чтобы сфотографироваться для прессы.