Сергей Пятенко - Деловое образование в России

Аналогичным образом, обучающийся часто не осознает стратегическую полезность обучения умению думать, когда акценты смещаются от знаний к мышлению. Вообще-то проще учить стандартно действовать по образцам, чем учить «изобретать» новые действия при изменении условий. Есть две крайности: а) всегда действовать по имеющемуся стандарту, более-менее подходящему для данной ситуации; б) любую ситуацию рассматривать как требующую уникальных решений. Очевидно, что между этими крайностями есть множество промежуточных вариантов, из которых и состоит жизнь.

Среди классификаций менеджеров существует деление на «универсалистов» и «конкретистов». Универсалисты склонны считать, что эффективный менеджмент – это единый набор технологий для использования в любой ситуации. «Конкретисты» ориентированы на поиск уникального решения в каждом конкретном случае. Всё имеет право на существование: при зарождении любой деятельности она является искусством, а достигнув зрелости – технологией . В любой области самые яркие таланты и их организации, не освоив базовых принципов культуры деятельности, быстро сгорают, оставляя лишь шлейф дыма.

Очевидно, Запад и Восток, вместе с Россией, приближаются к оптимальному менеджменту с разных сторон. Большую часть ХХ века западный менеджмент был склонен к догматизму. «Правильный» менеджер должен был практически всегда действовать в соответствии с установками из учебников. Ситуация начала меняться лишь в 1960-х – 1980-х годах.

Под влиянием впечатляющих результатов, достигнутых нестандартными методами, как теоретики, так и практики стали постепенно осознавать, что в бизнес-реальности нельзя оперировать только шаблонно строгими категориями. Необходимо учитывать множество малоосязаемых факторов, причем не только финансово-экономических, но и эмоционально-психологических, культурно-политических и т. д. В результате и на Западе появились разработки о различных аспектах бизнеса, основанные на более широком видении мира.

Россияне, наоборот, тяготеют к интуитивному менеджменту «делового чутья» и склонны недооценивать стандартные методы решения проблем. В XXI веке идет процесс сближения западного и российского конструктивного менеджмента. Запад начал глубже осознавать действенность восточных методов, базирующихся на психологии, культуре и интуиции. Россияне же почувствовали вкус к более эффективной организации бизнеса путем формирования стандартных методик и процедур.

Так вот, учить и учиться действовать по стандартным технологиям проще. И не всегда обучающийся в состоянии осознать, что более сложное и менее конкретное обучение менеджменту на самом деле может являться более эффективным.

В идеальном мире запрос со стороны государства и общества в целом должны совпадать, ибо чиновники, формулирующие требования государства, должны транслировать пожелания общества, ожидающего от них выполнения определенных функций. В реальном мире это, конечно, не так. Есть «сила общественного трения» – транзакционные издержки. Это означает, что ни один нормативный проект не может быть идеально осуществлен так, как он задуман.

Мы живем в мире, где одновременно реализуется множество проектов: либеральный, консервативный, социалистический, православный, мусульманский, феминистский и т. д. Кто бы что ни хотел сделать, в социуме это никогда не будет реализовано в «химически чистом» виде. В том числе всегда есть бюрократическая надстройка, везде живущая по своим законам, и, кроме выполнения необходимой функции – балансирования пожеланий различных общественных групп, она руководствуется также и своими представлениями о необходимых действиях, в том числе исходя из собственных интересов.

Каков же запрос общества и зачем ему нужно образование? Исторической подсказкой является роль школы в эпоху промышленной революции. Ян Коменский, гениальный чех, отец педагогики, создал в Амстердаме практически всю основу современной школы: классно-урочную систему, звонки, учебники и т. д. Прошло время, и, когда уже не было Коменского, оказалось, что он создал нечто большее, чем школа: он создал промышленность.

Как это получилось? Сыграла свою роль способность разделить трудовые операции, создать организацию, задать некоторый ритм, подготовить материалы и т. д. Словом, уметь структурировать и организовывать взаимодействие различных процессов. Когда люди, так сформированные в школе, вышли в жизнь и занялись разными делами, они стали создавать мануфактуры; потом под это уже подтянулся материальный фундамент, и произошла промышленная революция. Неизвестно, что больше повлияло на промышленную революцию – технические изобретения или сформировавшаяся в мозгах некая система поведения и понимания необходимости структуризации/организации деятельности. Получается, что школа генерирует далеко не только знания.

Еще в большей степени это относится к высшему образованию. Это неоднократно подтверждалось в течение последних веков. Значительная часть общества в развитых, а теперь уже и в ряде развивающихся стран осознаёт значение качественного образования. Так, например, с конца XX века многие государства начали в больших объемах финансировать программы по созданию университетов премиум-класса. Российским аналогом таких программ, при всех ее очевидных недостатках, является программа «5–100». Почему вдруг возник этот тренд? Анализ причин особой успешности социально-экономического развития отдельных территорий и государств в ХХ веке в очередной раз показал, что именно университеты являются его ускорителями.

Запрос общества и государства к образованию зачастую не является четко сформулированным и внятно озвученным. Во многом это объясняется противоречивостью и широтой функций образования в реальном мире. Общественный запрос, как правило, носит несколько размытый характер. Но спрос на университеты – это явление, в истории многократно зафиксированное. Например, когда в XVI веке во время борьбы за независимость Нидерландов закончилась драматическая борьба г. Лейдена с испанской армией, Вильгельм Оранский предложил городу на выбор награду – например, освобождение от налогов на длительное время. Горожане подумали и сказали: они хотят университет.