Литературная Газета - Литературная Газета, 6625 (№ 50/2017)

Этим же вечером. Мы входим под прокопчённые своды Пёстрого зала ЦДЛ. Накурено – хоть топор вешай. Шум и гвалт. Здесь едят и пьют. Здесь читают стихи и до одури спорят. При этом крикуны не слышат друг друга, надо успеть выговориться самому… Передреев на несколько мгновений замирает в своей кинематографической позе и нараспев произносит: «Фа-у-на».

И наступает момент, когда я смелею и спрашиваю, как мне кажется, очень даже тактично: «А что вы сейчас пишете, Анатолий Константинович?» Нет, не «горькая усмешка», а кривая улыбка и взгляд исподлобья отбивают у меня всякую охоту задавать наводящие вопросы. Но собеседник отвечает: «Пишу поэму «Чёрная дыра». Когда я задам вопрос через пару лет, прочитав новое стихотворение автора «Беспощадна суть познанья…», где царит «тяжкий холод чёрных дыр» и где «не с чёрною дырою, со звездою говоришь»:

– Это ли пресловутая поэма?

Поэт отрицательно махнёт головой:

Нет. Стихотворение – о вечном… А «Чёрная дыра» о том, что нас ждёт. Будь проще…

Владимир Бояринов

Как воин вечный и живой

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Карачаево-Черкесии

Теги:Владимир Абитов , поэзия Карачаево-Черкесии

Владимир Абитов

Родился в 1937 году в Али-Бердуковском ауле Хабезского района. Отец, Кадыр Махмудович, погиб в годы Великой Отечественной войны в боях за Украину, при переправе через Днепр. Первая публикация состоялась в газете «Черкес плъыжь» («Красная Черкесия») в 1951 году. Окончил Карачаево-Черкесский педагогический университет и ВЛК при Литературном институте им. А.М. Горького. Более 40 лет отдал журналисткой деятельности – был редактором Карачаево-Черкесского радио и сотрудником черкесской газеты до ухода на пенсию. Автор десятков поэм, повестей и романов. Работал в редком для литературы Карачаево-Черкесии жанре – создал роман в стихах («Богиня трёх морей»). Основал журнал «Лъахэ» («Отчизна») на черкесском языке, где печатались в основном юные поэты и прозаики. Многие произведения В. Абитова переведены на русский и другие языки народов нашей страны.

Три родные слова

Я ветви сдвинул – предо мной

Предстал в тиши, от взоров скрытый,

Как воин вечный и живой,

Забытый дот, плющом обвитый.

И амбразура вдаль глядит,

Как чёрный глаз под хмурой бровью

И мхом сырым, тяжёлым скрыт

Накат из потемневших брёвен.

Теперь они – почти земля,

Над ними маленькие ветки,

И одуванчики, пыля,

Качаются под лёгким ветром.

Я опускаюсь в старый дот

Под свод проломленный древесный,

И чудится – сейчас шагнёт

Ко мне вчерашний мой ровесник.

Но дот молчит. Здесь тишины

Непробиваем вечный полог,

И только капля со стены

Упала на стальной осколок.

И сразу прошлое слышней,

И день пронзён сожжённым криком.

Вот каска ржавая. Над ней

Пылает яростно гвоздика.

Но те, кто был здесь, не молчат:

И время их не заглушило,

А клятву верности солдат

Земля сырая сохранила.

И я пилотку снял свою

И вдруг в углу под сводом низким

Прочёл я надпись по-адыгски:

«Отчизне юность отдаю»…

И с той поры уже не раз

Три слова павшего героя

В дороге трудной, в трудный час

Звучали, силы мне утроив.

Я сам солдат и, может быть,

В грозу, как он когда-то прежде,

Собою должен я прикрыть

Людские судьбы и надежды.

Гвоздика гордая цветёт,

И вспоминается мне снова

Под Старой Руссой старый дот

И эти три святые слова.

Перевёл Алексей Кафанов

Трубка Хабаца

Хабац шагает полем вдоль дороги,

Где рожь густая весело шумит.

Он худощав и рябоват немного,

И беспрерывно трубкою дымит.

Шагает к своему комбайну браво,

Как будто снова боя ждёт – того,

Где заслужил он орден Славы,

Что нынче украшает грудь его.

Герой Исхак идёт ему навстречу;

Он лучший друг и доблестный джигит.

Лихой всегда, наградою отмечен:

Такой же орден на груди блестит.

Шли слухи, что Хабац и до Берлина

С той трубкою во рту провоевал,

И ни в одном сражении былинном

Враг ни в него, ни в трубку не попал.

– А правда ли, что также с трубкой этой

Вернулся с фронта ты к себе домой? –

Спросил Исхак.

И друг взамен ответа

Кивнул ему согласно головой.

И завязался спор меж ними резкий,

На шум собрался весь аул родной.

– А я б попал! – Исхак воскликнул дерзко

И вынул пистолет свой именной.

И был Хабацом вызов принят смело:

– Ну что ж, стреляй, раз меткий ты такой!

Раздался выстрел, и тотчас слетела

Головка с чубука его долой.

Хабац невозмутимо оставался,

Не дрогнул, даже глазом не моргнул.

Он лишь слегка над другом потешался,

Шутя и в трубку выстрелить дерзнул.

И восхищались все, что здесь стояли,

Над тем, как метко наш герой стрелял.

Они дань уваженья отдавали

Тому, кто с трубкой смело отстоял.

И стало ясно всем, что с трубкой этой

Он мог пройти с войной немало стран,

Ни пулей, ни снарядом не задет он.

Так, может, эта трубка – талисман?

Теперь имеет право, как награду,

Хабац её всю жизнь носить.

Но нет головки в трубке – вот досада!

Придётся трубку новую купить.

Так думал я. Герой решил мудрее.

(Я помнил всё – мальчишкой был тогда):

Отдал ту трубку школьному музею,

А сам куренье бросил навсегда.

Теперь в витрине оба экспоната:

Джигита трубка под стеклом лежит,

А рядом пистолет, тот, что когда-то

В награду получил другой джигит.

С тех пор и трубка больше не курилась,

И не стрелял ни разу пистолет.

А трубка без головки превратилась

В реликвию тех опалённых лет.

…………….

Он сам не помнил, как тот грех случился –

Хабац, который всех нас удивлял –

Как под машиной вдруг он очутился,

И, истекая кровью, умирал.

Да тот герой, кто первым был в ауле,

Кто с трубкой смело всю войну прошёл,

Кого ни танк не смял, не взяли пули,

Кто не боялся в жизни ничего.

Он вспомнил, как в одной из странЕвропы,

Когда уж близок был победный час,

Товарищ по оружию в окопе

Его от смертоносной пули спас.

Тот русский друг прикрыл черкеса грудью,

А на себя, к несчастью, смерть навлёк…

Машина стала, появились люди,

И вышел из кабины паренёк.

Взглянул Хабац на парня молодого –

На этого безусого юнца –

Он так похож на друга фронтового,

Кто спас его от смертного свинца!

Как вихрь неслись аульские ребята,

Готовые шофёра растерзать.

Но им Хабац с трудом, не очень внятно,

Успел слова последние сказать:

– Не надо трогать парня. Не велю я.

Сам виноват, а он тут ни при чём,

Того он продолженье, кто воюя,