Илья Кормильцев - Non-fiction

Это было проявление прежде всего поэтического импульса, — говорит Илья сегодня о своих 20-ней давности текстах для группы «Наутилус Помпилиус». — Плюс проявление реакции на то, что делала система со мной и теми, кто думал так же, как я. То есть вполне себе конформизм в известной степени. Советский строй обуржуазился, охранительная функция застоя выталкивала за пределы системы любые символы — как в прямом, так и переносном смысле, — которые были ей чем-то не по душе, шли вразрез с официальной линией. В этом смысле, допустим, Куба куда гибче: из искусства система инкорпорировала все, вплоть до самого продвинутого сюрреализма…

Сейчас, считает Кормильцев, идет вторая попытка сделать то, что не смог сделать застой: обеспечить сохранность элиты за счет подавления всего остального:

ИК:Нынче это, конечно, сложнее сделать. Идеологии внятной у элиты нет: нельзя быть одной ногой в Куршевеле, а другой во Псковском монастыре, эфемерность возникает.

ЮВ:Илья, это правда, что вы ненавидите русских?

ИК:Надо сперва определиться, что мы имеем в виду под словом «русские». Если пятидесятипроцентный едросский [8] «ЕР». — Ред. электорат, то да, да и еще раз да. У быдла нет национальности.

«Чушь какая! — кривится Кормильцев, услышав о том, что разрушитель системы вольно либо невольно в эту систему вписан — начиная от языка общения и заканчивая презренным металлом. — Это больших денег, независимых от режима, здесь нет, а маленьких сколько угодно. Что до языка, то даже во вполне вменяемых антилейбницианцев вбили: разрушить конформистский дискурс можно только путем господства над этим дискурсом — как Горбачев, Яковлев и так далее. Но освоить систему, чтобы использовать ее в своих целях — это тоже конформизм. А речь, на самом деле, должна идти о создании новых систем, чтобы их количество было настолько велико, что ни одна из них не сможет претендовать на господство».

В политике Илья более всего уважает анархизм — естественно, ненасильственного толка:

ИК:Патлатый чувак, бутылка портвейна в одном кармане и самопальная бомба в другом — когда-то такая историческая карикатура действительно имела место, но не сейчас, если разговор идет о современной анархии. Возьмем классических политических конформистов — Ленина и ленинистов. Они скинули с горы царя-бояр-помещиков-капиталистов и взяли гору себе, чуть-чуть по-иному обустроив ее вертикальную структуру. Нонконформизм и анархизм же прорывают эту гору изнутри, протачивают ее ходами так, чтобы в один прекрасный момент выяснилось, что никакой горы-то, собственно, и нет, она изрыта. И тот, кто сидит на вершине горы, вдруг понимает, что на самом деле он венчает собой некий холмик. Как хозяин холмика он, конечно, наделен определенными правами — но они не тотальны, не парализуют тех, кто живет в ходах.

ЮВ:Например?

ИК:Право командовать армией, если есть внешняя агрессия. Но в мирное время ты не можешь приказывать владельцам своих ходов ничего. Можно конечно, говорить «если ты такой умный, где твои деньги?» и обзывать меня лузером, неудачником. Но надо понимать, что любая элита всегда самоназначена. И критерии ее самоназначенности легко подвергаются проверке — моралью, Уголовным кодексом, гражданским обществом… Как вы думаете, многие ли владельцы рублевских особняков после тупой проверки буквой УК сохранят свое элитарное положение?

…я все же мечтаю дожить до дня, когда реальное ворвется в жизнь всей этой москальской мрази, спалит их джипы, прокатится по их успенско-рублевским дачкам, ворвется в их квартиры и убьет их детей: когда они доиграются наконец с манипуляциями, провокациями, символическими замещениями.

На контакт с действующей властной вертикалью Кормильцев не идет. Она, по его словам, тоже к диалогу не рвется:

ИК:Он просто нам не нужен, такой диалог: наши дискурсы не смыкаются. Вертикаль прежде всего реагирует на подобное себе. Почему так жестко обошлись с Лимоновым? Потому что он конформист-оппозиционер, который так и пишет: злой царь, не любящий свой народ — это Владимир Владимирович Путин, добрый царь, любящий свой народ — Эдуард Вениаминович Лимонов. А мне-то на х** никакой царь не сдался — ни хороший, ни плохой. Очень, конечно, красивая идея — пойти, срыть до основания Кремль вместе с обитателями. Но на практике, даже если предположить такое, это окончится массовым кровопролитием и надстройкой стен Кремля еще на полметра. Мне интересно создать такой момент, когда люди в Кремле поймут, что ничем, кроме Кремля, они не управляют. Пусть сидят, проголодаются — выйдут.

ЮВ:Когда создадите?

ИК:Все это рассчитано на очень долгое время. Возможно, мы не увидим крушение вертикали как идеи власти, а может и увидим, сейчас все быстро. Максимум, кто мне нужен из власти — это шериф моего двора. Пусть он гоняет дворников, но только в том случае, если они листья или снег плохо убирают. Не надо пытаться управлять. Надо создавать как можно большее количество людей, которые управляют сами собой. Тогда у любой власти, у любой вертикали останется меньше того, чем она может управлять. Чем больше альтернативы, тем лучше альтернативные формы хозяйствования, искусства, половых отношений.

ЮВ:А если в последнем пункте неохота искать альтернативу?

ИК:Окей, не ищи. Будь в своем сообществе, но дай и тому сообществу быть. А еще лучше поучаствуй в нем на игровых началах. Самую интересную переписку в своей жизни я вел в лесбийских чатах. К сожалению, в последний момент всегда приходилось отказываться от переноса отношений в реальность. Ты можешь даже собрать свое сообщество и пойти бить, условно говоря, пидоров, но при этом ты не должен отнимать у условных пидоров возможности собраться, прийти и побить тебя с соратниками. А вертикаль — отнимает…

В последнее время целый ряд моих знакомых, которые давно уже забыли, откуда у Путина растет харизма, внезапно вновь ее обнаружили.

Гуляя с одним из таких знакомых, известным израильским диссидентом Ш., я долго объяснял ему, почему в путинской России не может быть никакого достойного будущего ни у меня, ни у моей жены, ни у моих детей.

— Да-да, — озабоченно покивал головой Ш. — Но ведь зато он продает ракеты Ирану…

Обалдев от столь искрометной логики, я выпалил:

— Изя, мне абсолютно по х**, кому он продает ракеты!

Диссидент укоризненно посмотрел на меня как на дитя неразумное.

Недавно Кормильцев завел себе несколько анонимных «счетов» на ЖЖ — кроме, понятно, основного, на главной странице которого написано «Ilia Kormiltsev’s journal».

ИК:Мне скучно, когда мне пишут, точно зная, кто я есть. ЖЖ как большая альтернативная игра в анонимность, в виртуальный мир, выхолащивается из-за персонализации участников. Если угодно, она тоже стала конформистским образованием. Надо переходить обратно к анонимности и не колоться. Значит, надо вскоре покидать ЖЖ. Это принцип: как только какой-либо дискурс становится достоянием вертикали, надо сдавать эту территорию. Допустим, альтернативная литература (алкогольная, матерная) усвоена вертикалью? Усвоена: за нее дают официальные премии, ее изучают в вузах. Значит, надо искать другую альтернативу. На сегодняшний день в литературе это, на мой взгляд, религиозный фундаментализм, рефлексии на эту тему. Надо постоянно уходить от себя, иначе вертикаль тебя найдет…