Литературная Газета - Литературная Газета, 6619 (№ 43-44/2017)

– Да вот, собрался в улусный центр, жду машину. А вы, бабушка, куда? – Иван Иваныч, думая, что та плохо слышит, несколько повысил громкость голоса.

– Бай, сынок, я ведь хорошо слышу. Ты-то сам откуда будешь? – собираясь основательно поговорить с незнакомцем, старушка отодвинула котомку и ведро подальше от края дороги и, оперевшись обеими руками о палку, внимательно посмотрела на собеседника.

– Из города я. Был тут в командировке по работе. Школу вашу проверял, – мужчине расхотелось болтать с этой маленькой некрасивой бабкой с единственным торчащим во рту зубом. Но глаза его зацепились за серебряное украшение илин кэбисэр2, блеснувшее в вороте жакета, надетого поверх ситцевого халадая, а также крупное серебряное кольцо на её указательном пальце. – Бабушка, а вы в какую сторону направляетесь? – повторно спросил он, заинтересованный тем, что она надела дорогое серебро.

– Э, по ягоды, милый. Нынче брусника уродилась хорошо. А день сегодня будет погожий. Солнышко радо Маппыю, – сказала, адресуя неизвестно кому, старушка, и личико её загадочно просветлело.

– Денёк нынче, как нарочно, выдался солнечный, тёплый. В этом году ягод брусники выросло видимо-невидимо. А кольцо у тебя очень красивое, кажется, его сделал очень талантливый мастер.

Иван Иваныч, честно говоря, не понял, кто такой Маппый и почему солнце радуется ему. А спросил он об этом кольце случайно, просто так, желая хоть как-то поддержать разговор, хотя сам втайне подумал, что бабулька малость не в своём уме. А сам при этом немного устыдился, что отнёсся к ней с предубеждением.

– Это Маппый мне сделал. Там ещё есть надпись латинским алфавитом3 буквами, – старуха отняла иссохшую кисть от палки и протянула ему, чтобы показать кольцо. Иван Иваныч поначалу нехотя принялся разглядывать узоры украшения.

– Хорошее изделие. Очень старинное. Теперь таких никто не делает, – воскликнул он с восхищением.

– На илин кэбисэр точно такой же рисунок. Маппый ведь мастер, – Маппыс выпростала из ворота жакета широкие цепи украшения и, держа на ладони, показала ему. Иван Иваныч наклонился и принялся рассматривать.

– Стало быть ты хамысар4? Что ты смотрел в школе? – с чувством выполненной миссии Маппыс запихала серебряный илин кэбисэр обратно в ворот жакета и надумала хорошенько разузнать про собеседника.

– Ничего особенного. Я побывал в школе, чтобы узнать, как она готовится к новому учебному году, да поговорил с учителями, – Иван Иванович постарался говорить медленно и внятно, подбирая простые слова, чтобы бабка все поняла.

– Э, школа-то, конечно, готова. Директор Марья Ивановна справно работает. Мой сын тоже хамысар. В конторе трудится. Он вечно занят. Всё время одна работа на уме. Он у меня хороший работник. Нынче зимой грамоту получил. Говорят, от самого большого тойона5.

Много чего интересного Маппыс бы рассказала о своём сыне, но как назло тот мимоездом очутился около них и, выглянув из окна автомобиля, сердито гаркнул: «Куда ты, старая, в такую рань попёрлась? Она ещё илин кэбисэр напялила. Совсем ополоумела! Ну-ка, ступай сейчас же домой!» От этих слов старушка всполошилась и схватила поклажу с ведром.

– Ну всё, всё, пойду я, – сказала она, надела лямки котомочки, подняла ведро и, опираясь на палку, поплелась на юг. По ягоды, стало быть.

Иван Иванович остался смотреть ей вслед. Когда подъехала машина, сел в салон, с жалостью вспоминая о бабушке. Оставляя за собой клубы пыли, она поспешно поехала в сторону улусного центра. Так разошлись дороги двух путников.

* * *

Никто ещё не видел на внутренней стороне кольца Маппыс надпись латинскими буквами, выгравированную красивым почерком художника: «Любимая Маппыс! Жди всегда в этот день меня на ягодной поляне». Ни один человек не ведал, что в кармане её хранится треугольное письмо с фронта – первая и последняя весточка от её Маппыя. Никому невдомёк, что уже четвёртый год подряд в этот день старушка наряжается, как полевой цветок, и идёт на заветную ягодную поляну, чтобы встретить наконец своего возлюбленного. И обмолвилась об этом лишь этому случайному незнакомцу.

-----------------

1 Халадай – просторное платье на кокетке.

2 Илин кэбисэр – якутское женское нагрудное украшение в виде гривны, с которой ниспадают полоски серебряных цепей.

3 Якутская письменность с 1917 по 1939 год использовала буквы на графической основе латинского алфавита.

4 Хамысар – искажённое «комиссар». Употреблено в значении «чиновник».

5 Тойон – начальник.

Перевод Аиты Шапошниковой

Фокус

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза ЯКутии

Теги:Владислав Авдеев , проза Якутии

Владислав Авдеев

Родился в 1942 году в Якутии, в городе Олёкминске, вырос в селе Нюя Ленского района. Окончил Пеледуйское ремесленное училище и с 1960 года начал работу на речном флоте Якутии. Служил на Тихоокеанском флоте. Начинал трудовую деятельность на Лене рулевым и закончил работу капитаном. Окончил Якутский государственный университет. Член Союза писателей России. Работает в жанре прозы, пишет как маленькие рассказы, так и повести, романы.

Уже на автобусной остановке Гавриленко обнаружил, что не взял ключи от квартиры, но возвращаться не стал – плохая примета. Решил после работы зайти за ключами к жене. На самом деле Гавриленко не верил ни в какие приметы, просто после вчерашнего болела голова и хотелось быстрей добраться до цеха и сообразить со товарищи опохмелку.

На работе Гавриленко был известен своим высказыванием, своим жизненным кредо, которое частенько по пьянке повторял – то ли для того, чтобы убедить себя в этом, то ли для того, чтобы напомнить об этом другим:

– Мне в этой жизни ничего не надо, кроме работы и водки.

И тут же всегда следовал вопрос:

– А бабу?

В ответ Гавриленко криво усмехался и презрительно говорил, выпятив нижнюю губу:

– Куда они денутся?

И все дружно поддакивали:

– Это точно. Им без нас никуда.

И так же дружно вздыхали, ибо не у всех семейная жизнь шла гладко, и всему виной была водка. А вот Гавриленко водка жить не мешала. У него была ладная, фигуристая жена (хоть и дважды рожала), работала она в солидной фирме и должность занимала приличную – начальник отдела по мар… Запомнить это слово Гавриленко не мог и, махнув рукой, говорил:

– Вроде как по маркировке. Навыдумывали слов. Иногда послушаешь, что по ящику болтают, ни хрена не поймёшь.

Ему было около сорока пяти, среднего роста, коренастый, с печатью на лице, что ставит водка своим приверженцам. В молодости ходил поммеханика на судне, но был списан на берег за пьянку. А через год сам отказался идти на теплоход – из принципа, и с тех пор работал слесарем-судоремонтником. Жена в это время училась заочно, предлагала и ему, но у Гавриленко был один ответ: