Литературная Газета - Литературная Газета, 6614 (№ 38/2017)

Далее в сценарии – нагромождение драматических и даже жутких криминальных обстоятельств, которые привели к тому, что во мне проснулся Станиславский, который всё громче кричал: «Не верю!» Хотя хотелось верить, хотя островки правды встречались в каждой серии, но как поверишь, когда в сериале на базаре продают пирожки за три рубля, а рядом курицу – за два, или гораздо более существенная несуразица: когда сражавшийся с немцами герой (Степан), вернувшись из плена, получает 25 лет (!) лагерей, как будто доказано, что он бывший власовец или полицай. «Вечного зова» не получалось. Почему?

Ответ подсказал Иван Андреевич. Только прошла серия «Отчего берега», в которой на фронте героически погибает глава семьи Макар, как пошёл лучезарный, разудалый эфир «Вечернего Урганта». Начался он с того, что ведущий решил воскресить Макара, то есть лежащего тут же в студийном предбаннике исполнителя роли Алексея Кравченко. Ургант произнёс что-то типа заклинания: «Вам не заплатят деньги за сьёмки в этом сериале», и Кравченко тут же возмущённо «воскрес»: «Как не заплатят?» Многие справедливо обвинили ведущего в цинизме. Мне же показалось, что Ургант невольно ухватил суть. Она действительно крайне цинична: всё на телевидении делается из-за денег. Из-за денег снимаются шоу и сериалы, из-за денег ведущие несут чёрт знает что с экрана, из-за денег актёры играют абы как в телефильмах, потому что сценарии плохи, времени на репетиции нет, и получается нечто, что, отснявшись и получив деньги, нужно забыть как страшный сон.

Однако, продолжая смотреть сериал, я пришёл к выводу, что тут дело не в деньгах. Артисты не халтурили, и уж тем более режиссёр. Дело, как мне показалось, в другом: многое виделось искусственным, натянутым, не оправданным из-за того, что у создателей сериала была своя цель, которой всё подчинялось. Они хотели, чтобы уехавшие из отчего дома в начале сериала братья и сёстры, насмотревшись на городскую жизнь, понюхав пороху, хлебнув горя, став зрелыми людьми, поняли, что ничего лучше родной деревни нет, и потому в конце все четверо вернулись «к родному пепелищу, к отеческим гробам». Очень хорошо, актуально и патриотично. Всей душой «за»: где родился, там и пригодился.

Но вот беда: это противоречит опыту послевоенных лет – тогда крестьяне повсеместно использовали любую возможность, чтобы получить паспорт и уехать из деревни в город. А если уже уехали, то не возвращались, тем более, если в городе у них появлялась хорошая работа. Старший брат стал главврачом в горбольнице, а сестра – актрисой местного театра, и тут Станиславский особенно громко кричал: это не правда характеров, им не «судьба подстраивала козни», а воля сценариста заставила героев обрубать концы, всё бросить и вернуться в деревню.

Также дело усугубилось тем, что, видимо, потакая модным трендам, в сериал внедрилась тема криминала, появились спекулянты драгоценностями, уголовники и королева воровского мира Людмила Кацер, которую сыграла замечательная Виктория Толстоганова, что, естественно, чуть не опрокинуло сценарную конструкцию. К тому же слишком много было «ударных», чрезмерно слёзных, притянутых за уши мелодраматических сцен.

В заключение стоит всё же отметить, что теперь, когда в кино властвует тема «нелюбви», попытка снять сериал о любви, в том числе к Родине, заслуживает уважения. И ещё: на тему русской деревни 30–40-х годов написано множество выдающихся литературных произведений, которые могли бы лечь в основу сценариев для многих сериалов. Почему телепродюсеры проходят мимо них?

Нескучная Сати и великий танцовщик

ТелевЕдение / Телеведение / Телебалет

Садовская Ирина

Васильев – по-настоящему великий

Фото: ИТАР-ТАСС

Теги:канал «Культура» , «Нескучная классика» , Владимир Васильев

Один из недавних выпусков программы «Нескучная классика» («Культура») был посвящён выдающемуся танцовщику Владимиру Васильеву.

Ведущая перед тем, как представить Васильева, сказала дословно: «ХХ век был по праву веком великих балерин. Мужчин было меньше: Нижинский, Барышников, Нуреев, в этом ряду и имя моего сегодняшнего гостя». Позволю себе не согласиться. И дело даже не в том, что здесь опущены имена других величайших танцоров ХХ века, а в том, что именно в ХХ веке балет резко развернулся в сторону танцовщиков. Под них ставились спектакли, мужской танец перестал быть лишь фоном для женской партии, он впервые обрёл самостоятельность. Но разговор на эту тему требует отдельной передачи...

Владимир Васильев – личность разносторонне одарённая, к тому же он прекрасный рассказчик. Ему абсолютно чуждо высокомерие, которым так часто грешат медийные фигуры. Рассказывая о себе, он говорит честно, иногда критикуя себя, но от этого беседа с ним только выигрывает. Так, рассказывая о том, как он танцевал с Улановой «Шопениану», Васильев признаётся, что в то время классику не любил, она ему не давалась, и вообще он думал, что это будет грандиозный провал: «Я плохо танцевал…» И тем невероятнее было для него, что именно после этого спектакля Юрий Григорович пригласил его в Большой театр. В связи с этим, конечно же, зашёл разговор о балете «Спартак», в котором Васильев танцевал партию Спартака.

Интересно, что речь шла не о том, как ему удавались сложнейшие элементы танца, а о философии «добра во зле», долгих, мучительных размышлениях о монологах и о том, как их можно выразить в танце.

Вспоминал Васильев и о своей жене – чудесной балерине Екатерине Максимовой, с которой вместе учился и танцевал первые постановки, а затем и ставил балеты с её участием. Говорил о сложных взаимоотношениях музыки и жеста, о том, каким образом музыкальная фраза обретает пластическую форму. Отвечая на вопросы зрителей, Васильев рассказал и о другом своём увлечении – рисовании. На его счёту уже более десяти художественных выставок.

Васильев вспоминал о своих прежних постановках – «Икар», «Красный мак», «Анюта» – и рассказал о новом проекте. Уникальном, грандиозном спектакле, где, кроме оркестра и кордебалета, участвует ещё и хор – «Даруй нам мир» на музыку мессы си минор Баха. И, судя по первым отзывам, спектакль уже стал явлением в театральном мире.

Ирина Садовская

Ах, как хочется историю переписать

Политика / Настоящее прошлое / Возвращение к теме

Стела погибшим итальянцам, против установления которой никто не возражает

Теги:Россошь , Великая отечественная , памятник , общество , политика

Простить, наверное, надо, но можно ли забыть?