Газета Завтра - Газета Завтра 37 (1241 2017)

Это фильм-гротеск, при том, что Гоголь и сам — великий мастер гротеска. Почти все его произведения несут печать гениального безумия или - очертенения. «Числа не помню. Месяца тоже не было. Было чёрт знает что такое». Есть научные труды на тему «Гоголь и чёрт». Гоголь, как чёрт. В киноверсии Егора Баранова будущий писатель выступает, как некий посредник между мирами — явью и нежитью. Прямо говорится, что ему - дано. Так, он видит и чувствует больше, чем надо. Более, чем положено. Постоянно обыгрывается припадочность и — страх быть погребённым заживо. Фильм — сплетение исторической реальности и сплетен. Это не байопик и не экранизация «Сорочинской ярмарки»! Это — фарс, поэтому когда персонаж Меньшикова является в красной свитке — это кивок и аллюзия. Но никак не следование букве.

Несомненный минус (жирный минус!) картины — переизбыток обнажённой массовки и около-эротических сцен. Около — потому что эротика это искусство, а тут получилось гнусновато. Мало того что сие вышло непривлекательно и коряво, так ещё и делает невозможным просмотр вместе с детьми. Бесконечные ведьмы и утопленницы с синюшными чреслами — не самый лучший вариант для привлечения зрителя. Такое впечатление, что сценаристы заблудились в перестроечном 1989-м, когда голый зад и оргазменные конвульсии сопровождали каждый второй киносюжет. Спецэффекты — а без них подобные фильмы попросту невозможны — тоже на уровне прошлого века. Красная свитка болтается в пространстве — тупо наложенная на кадр. Остальные «ужасы» того же сорта — в сказках Роу и Птушко оно смотрелось даже приличней. В общем, зрелище — неоднозначное. Где-то густо, а где-то пусто. Крепкий актёрский состав и качественная игра соседствуют с халтурой по части фона и декораций. С тяп-ляпом спецэффектов. Остроумие сюжета «разбавляется» убогой компоновкой фрагментов и деталей. То ли киношники спешили, то ли — экономили. То ли сочли, что «пипл схавает». Единственное объяснение всему: изначально снимали, как сериал, а для ТВ самое оно. Всё, что кажется дурацким на большом экране — смазывается и нивелируется теле-форматом. Было решено сначала показать «Гоголя» в кинотеатрах, а уже в 2018 году — на ТВ. Посему ещё предстоит увидеть «Гоголь. Заколдованное место», «Гоголь. Вий» и «Гоголь. Страшная месть».

Резюме. Замысел — на пять баллов. Исполнение — троечка. Но троечка — оптимистическая. У нас есть много-много классических историй — у Жуковского, Пушкина, Одоевского, ...не говоря уже о Достоевском, которые можно выстроить в формате триллеров, детективов, мистических ужасов. Это не «кощунствия премерзкие», но умение разрабатывать своё наследие. Богатое и многогранное. Не хранить на пыльных полках, а — создавать новое на базе знаемого. Пусть Гоголь отжигает по полной! О, да! Постмодернизм? А куда же мы от него скроемся?

Теги события:

гоголь кино русская литература культура школа эксперимент костюм российская империя

Сообщество « Круг чтения » 16:13 10 сентября 2017

Космическая странность

Рецензия на книгу Прилепина "Семь жизней"

Никита Жуков

6

Оценить статью: 2 1

Судьба не знает сослагательных наклонений. Но в литературе это вполне допустимо. Поразмыслить на тему « а что было бы, если..» очень интересно и , что главное, поучительно.

Вот и последний сборник рассказов Захара Прилепина под названием «Семь жизней» именно об этом. По своей сути, это даже не рассказы, а этюды, зарисовки из собственной жизни автора. Но если хорошо вчитаться, то книга наводит совершенно на другие мысли, нежели о «саде расходящихся тропок».

Героев этих рассказов постоянно шатает из стороны в сторону. Чем, например, объяснить странное, иррациональное поведение Верховойского из рассказа «Попутчики»? После своих злоключений, своей бестолковой, беспутной и сумасшедшей жизни, он, казалось бы, должен был покончить собой. Но в конце он попадет в рай. Рай- это его семья: мама, беременная жена. Этот райский дом пахнет любовью и негой. Тут вспоминается несчастный Венечка из поэмы «Москва-Петушки». Только в отличие от Венечки, Верховойский все-таки добрался до того самого заветного места, «где не умолкают птицы, ни днем, ни ночью, где ни зимой, ни летом не отцветает жасмин.»

Весьма неожиданная концовка в новелле « Зима». Последняя фраза « я не люблю тебя» прозвучала так неожиданно, как будто в нежной, ласковой тишине вдруг лопнула струна. В рассказе «Рыбаки и космонавты» продолжается эта тема пацанского сумасбродства.

Даже в умиротворительных новеллах про семью читателя не покидает ощущение того, что смерть ходит по пятам и дышит в спину. Счастье есть, но оно недолговременно. Что-то вот-вот случится. « Не ломай ничего, Господи. Даже не дыши» .( "Семь жизней")

Очень итересен и символичен рассказ, посвященный Борису Рыжему. Кафе, в котором собирались герои, называлось «Башня», как та самая "Башня" Вячеслава Иванова, где собирались лучшие поэты в начале прошлого века. Надо сказать, Рыжий очень гармонично вписывается в атмосферу этих рассказов, да и вообще во всё творчество Прилепина. Какое-то сумасшедшее дионисийство, космическая странность во всех этих персонажах.

И тут хочется привести аналогию с великим романом Юрия Мамлеева «Шатуны». Если утрированно, по Мамлееву, люди в мире делятся на две категории: первые-это «метафизические»-проще говоря, люди, пытающиеся разодрать завесу бытия, заглянуть ЗА. Их меньшинство, они беспомощны в быту, и они не приспособлены к внешнему миру. Для них онтологическим центром является не макро, а микромир — мир интровертный, внутренний. Вторых можно назвать просто «нормальными». Впрочем, что такое эта нормальность как не легкая форма слабоумия? Это люди, которые максимально обращены во внешний мир, которые не осмысляют свое бытие и в итоге просто растворяются в этом мире. Смерть для них — нечто далекое и непонятное. Обыватель и метафизический человек в шатунах противопоставляются. Герои Мамлеева постоянно мечутся, они находятся как бы в полуторной реальности: одной ногой здесь, другой где-то там. Для Мамлеева, как и для Чехова, главный враг-это мещанство и пошлость. Однако если у Чехова герой- это интеллигентный человечек с молоточком, взывающий к совести, то у Мамлеева — это мужик с огромным ржавым кухонным ножом, безжалостно вспарывающий брюхо реальности.

Противопоставляются они и у Прилепина. Например, Петров в одноименном рассказе человек-неудачник, мерзкая заурядность. Причем, его заурядность, инфантильность и скудоумие не вызывает у читателя жалости. Даже на фоне пьяных дачных воров он ничтожество. Он просто плывет по течению. Нет уж, «лучше безнадежно, лучше в грязь лицом», как писал Рыжий, чем это гнусное постоянство.