Александр Тарасов - Кремль наконец выработал молодежную политику: тащить и не пущать

Ультраправые организации «среднего» поколения – такие, как РНЕ, где наряду с 30–40-летними было немало и молодежи, – также оказались в тупике. Путин выбил у них почву из-под ног, отняв монополию на антизападную и патриотическую риторику, продемонстрировав жесткость в чеченском вопросе и в области государственного строительства. Лишившись привычного ореола единственных «героев-борцов» с наступающим со всех сторон «жидо-масонским зверем» и «продавшимся ему правительством», ультраправые «среднего» поколения пришли в недоумение: при всем желании остаться героями-оппозиционерами они понимали, что не могут – назло Путину – выступать против Чеченской войны, в поддержку НАТО или рассказывать сказки о еврейском происхождении нового президента, в которые, понятно, никто не поверит. В результате РНЕ, например, распалось на три отдельные противоборствующие группы (не считая нескольких мелких организаций, не примкнувших ни к кому), которые взаимно уличили друг друга в «сионизме» и «измене православию» и взаимно предали друг друга анафеме. «Соратники» массами побежали из этих групп. Теперь все три экс-РНЕ насчитывают в лучшем случае треть того, что было раньше.

На этом фоне особенно заметны успехи в пропаганде и численный рост чисто молодежных ультраправых организаций, таких как Народная национальная партия (ННП), Клан Нави или Русская национальная социалистическая партия (РНСП). Отчасти «молодые» ультраправые растут за счет усиленной агитации в скин-тусовке и присоединения к ним наци-скинов. Но не только. Очень важен здесь сам возрастной состав «молодых» ультраправых. Родившиеся в 70-е – 80-е годы, они и внешне не отличаются от остальной молодежи, и имеют такой же личный социальный опыт, и говорят с молодежью понятным ей языком, и понимают (и разделяют) ее интересы.

«Молодые» ультраправые явно отличаются от «старых» и «средних». Они мало склонны к участию в публичной политике (в выборах, в первую очередь), отрицая демократию вообще и ориентируясь в первую очередь на «горизонтальное действие» – то есть пропаганду (в том числе пропаганду силой) среди сверстников, на создание собственной культурной (субкультурной) среды.

Они склонны также рассматривать политическую борьбу в эйджистском (то есть связанном с возрастом) ключе – отрицая «власть стариков» и полагая, что «мир должен принадлежать молодым».

Если «старые» и «средние» ультраправые – либо убежденные православные, либо убежденные славянские язычники, то «молодые» сплошь и рядом демонстрируют удивительную способность к синтезу православия и язычества (притом германская языческая мифология привлекает их больше, чем славянская).

Наконец, «старые» и «средние» ультраправые зачастую исповедуют монархические идеи, вздыхают по царской России и читают как библию Константина Леонтьева или Победоносцева. «Молодые» ориентированы на национальную революцию , царскую Русь считают безвозвратно ушедшей (вместе с династией Романовых), а читать предпочитают «русскую фэнтези» и всякую паранаучную литературу вроде «новой хронологии» Фоменко, «новой ведологии» Асова или «истории русов» Петухова.

Они растут численно потому, что ощущают себя «молодыми волками» в «одряхлевшем мире», который легко будет переделать. «Когда старики, не умеющие ничего, кроме как болтать и воровать, осточертеют стране своей вонью, придем мы – и очистим страну от дерьма кровью и пулями. Мы – каста воинов, которая вырежет касту торговцев», – объясняют активисты «молодого» ультраправого Национального освободительного движения России (НОДР).

В отличие от прежних волн ультраправых, чьи организации были буквально нашпигованы агентами ФСБ, «молодые» – просто по причине их малолетства – практически непрозрачны для спецслужб (хотя и не склонны идти со спецслужбами на конфликт). Поэтому их акции каждый раз становились для властей неожиданными.

Впрочем, и власти относятся к «молодым» со странным снисхождением. Надо, чтобы «молодые» кого-нибудь убили, чтобы на них обратили внимание те, кто призван бороться с экстремизмом. Здесь показательна история с массовым нападением скинхедов под предводительством активистов ННП на милицейский патруль в Москве, в Лихоборах. Милиция в России сегодня практически неприкосновенна. Всякое нападение на милиционера рассматривается милицией как самое тяжкое из всех мыслимых преступных деяний – и жестоко карается еще до суда. Однако члены ННП и скины, разбившие патрульную машину и избившие милиционеров, отделались в прямом смысле слова «легким испугом» – на них завели дело о мелком хулиганстве ! Завели – и закрыли.

Последний сегмент молодежной политической сцены – левые молодежные организации. Их не следует путать с молодежными организациями разных компартий (такими, как СКМ) или организациями, созданными при этих партиях, но впоследствии от них отколовшимися (как РКСМ) – те относятся к «бюрократам» и о них уже говорилось выше.

Левые молодежные организации возникли самостоятельно , это именно самодеятельные молодежные организации и к различным нашим компартиям (и прочим левым и левоцентристским партиям) они относятся с откровенным презрением.

Именно на примере левых особенно хорошо видно, что Кремль взялся за молодежь всерьез. Ситуация поистине парадоксальная. При Ельцине, когда леворадикальные идеи, в отличие от либеральных, вроде бы не вызывали массового интереса у молодежи, левые молодежные организации – Фиолетовый Интернационал, «Студенческая защита» и другие, возникшие уже после «перестройки» – быстро развивались, росли численно, проводили успешные акции (в том числе уличные), добивались уступок от властей. При Путине, когда в молодежной среде наблюдается тотальное разочарование в либерализме и огромный интерес к таким фигурам, как Че Гевара, и к соответствующим идеям, когда даже модные молодежные журналы типа «Ом» публикуют статьи о Че и антиглобалистских беспорядках, левые молодежные организации в России оказались в состоянии кризиса и упадка.

Произошло это совсем не без участия Кремля. По отношению к молодым левым власть использовала 5 основных приемов: репрессии, запугивание, разложение организаций изнутри, подкуп, провокацию. Причем с каждой организацией (иногда с каждым местным филиалом) проводилась индивидуальная работа, в каждом конкретном случае подбирался свой набор методов.

Например, в Самаре при Ельцине возникла молодежная организация Самарский анархо-коммунистический союз (САКС). Вопреки названию САКС был не анархистской организацией (он всего лишь имел анархистские корни), а типичной организацией «новых левых», идейно близкой западным «новым левым» 60-х годов. САКС пользовался определенным влиянием на студенческую и контркультурную молодежь в Самаре и Тольятти, контролировал несколько местных панк- и рок-групп и «революционный театр» «Красная крыша». К САКС применили комбинацию из репрессий и запугивания. Из 2 лидеров САКС – Дмитрия Кощеева и Дмитрия Верника – один был убит при загадочных обстоятельствах, а другой бесследно исчез (позже леваки из «Студенческой защиты» видели его в одном из сибирских городов – и он признался, что скрывается от ФСБ и опасается за свою жизнь). Все прочие поголовно вызывались на «беседы» в ФСБ, где им объясняли, что с ними будет, если они не прекратят заниматься политикой, многих отчислили из вузов и они попали в армию. У многих «беседовали» с родителями – и родители, испытывавшие с советских времен инстинктивный страх перед чекистами, предприняли все возможное, чтобы пресечь политическую деятельность детей. Сегодня такой организации, как САКС, уже не существует. Есть, правда, подозрение, что загадочная группа «Красные пантеры», действующие в Поволжье, как-то связана генетически с САКС. Если это так, значит, власти добились только того, что вместо легально действовавшей и вполне конституционной организации получили подпольную.