Рафаил Блехман - Мосад, Аман и все такое…

Поражение 1967 года заставило арабов пересмотреть прежнюю стратегию. Арабская печать широко открыла страницы всем, кто имел что сказать. Лозунги возмездия и реванша, выдвинутые Арафатом, совпали с настроениями момента, и вскоре он стал одним из самых популярных авторов в арабском мире. Отношение к нему в арабских столицах изменилось. В сентябре 1968 года он был приглашен на конференцию партии Баас в Дамаск, где его очистили от всех прежних обвинений. Результатом его воинственного выступления на конференции было согласие сирийцев восстановить Фатх под единоличным командованием Арафата с предоставлением ему всей необходимой помощи. Насер, опасаясь «отстать», со своей стороны разрешил Шукейри активизировать партизанские действия ООП против Израиля и вступить для этого в союз с Фатхом. И хотя союз оказался недолговечным, он позволил Арафату войти в руководство ООП, поднявшись тем самым на очередную ступеньку официального всепалестинского лидерства. В ООП Арафат пришел со своей идеей «независимой палестинской политики», которая после поражения арабских держав приобретала все больше сторонников среди лидеров организации. Идея эта подразумевала, что прежде чем освобождаться от «сионистской оккупации», палестинцы должны освободить себя от арабского диктата. Поэтому широко разрекламированная (в основном — для Запада) «вооруженная борьба за освобождение родины» была в действительности отодвинута на второй план. Ее подменил обыкновенный террор.

С самого начала своей политической карьеры Арафат был достаточным реалистом, чтобы понимать, что лозунг «палестинского самоосвобождения» утопичен. На самом деле он всегда означал иное: действия палестинцев должны создать ситуацию, в которой арабские державы вынуждены будут действовать в палестинских интересах. Когда-то думалось, что действия ООП должны подтолкнуть арабские державы к войне; сегодня в расчеты Арафата входят также политические шаги арабского мира в пользу палестинского дела; но стратегия осталась неизменной: формула ООП по-прежнему начинается со слов «действия палестинцев», а эти действия всегда — и можно сказать, по необходимости — означают террор.

Что порождает эту кровавую неизбежность? Во-первых, реальная разница военных сил; во-вторых, тот очевидный факт, что самым уязвимым местом любой цивилизованной современной демократической страны, включая Израиль, является ее мирное население. В-третьих, идеология и психология современных «национально-освободительных» движений, от Северной Ирландии до Южной Африки.

Не нужно думать, будто Арафат и его соратники первыми выдумали или легитимизировали террор. Уже в первое послевоенное десятилетие эстремист-теоретик Франц Фанон провозгласил, что самым эффективным оружием «обездоленных» является массовый террор (он называл его «революционным насилием»), направленный против мирного населения («грабителей» в его терминологии). Лидеры ООП учились у «революционеров» алжирского Фронта национального освобождения, которые, в свою очередь, учились у Фанона; от ООП эта эстафета перешла к Че-Геваре, Баадеру и Майнхоф, итальянским «Красным бригадам»; террор превратился в одну из опаснейших болезней нашего времени, и сегодня кажется, что человечество уже налаживает с ней некий — во всяком случае, психологический — симбиоз.

«Открыв» для себя методы террора против мирного населения, лидеры Фатха быстро продвигались по этому пути к самым низменным методам, и 8 марта 1968 года их отряды произвели первую кровавую атаку на детей: был взорван автобус с израильскими школьниками. В ответ на это 21 марта израильский танковый десант нанес сокрушительный удар по главной базе Фатха в деревне Караме на восточном берегу Иордана к северу от Мертвого моря. Израильтяне уничтожили около 200 террористов, но затем вынуждены были вступить в бой с иорданскими танковыми частями, которые король Хуссейн, чтобы не «потерять лицо» в арабском мире, в свою очередь, вынужден был послать на помощь палестинцам. К этому времени, впрочем, палестинцев в лагере почти не оставалось: сам Арафат бежал на мотоцикле в соседний город Салт, бросив своих бойцов. Однако иорданцы сумели организовать контратаку, в которой израильтяне понесли значительные потери.

Арафат сумел воспользоваться «подарком» судьбы. Он немедленно приписал «победу при Караме» своему Фатху. Иорданцы не имели особого желания расписывать свое вынужденное участие в бою, а сирийцы с готовностью поддержали версию Арафата. Арабская печать снова запестрела восторженными похвалами Фатху и его лидеру. Миф о «победе при Караме» быстро стал неотъемлемой частью новой «героической» палестинской истории, которую последовательно создавал Фатх с помощью сирийцев. Но на сей раз ложь нашла и новую почву. Появившиеся к тому времени на Западе левые антивоенные и антиимпериалистические движения расценивали атаку на Караме как свидетельство «непримиримости» и «жестокости» Израиля, который из Давида превратился в их глазах в злобного Голиафа. Освободившуюся роль Давида немедленно занял Арафат со своим Фатхом, лидеры которого в последующие месяцы буквально обрушили на западного читателя лавину статей и выступлений, в которых провозглашалась «справедливость» палестинского дела и «неотъемлемые права» палестинского народа. В отряды Фатха хлынули сотни новых добровольцев, Сирия и Египет соревновались в оказании Арафату щедрой помощи, и в ООП открыто заговорили о том, что во главе организации должен стать «вождь победоносного Фатха».

Но в этот момент на пути Арафата возник грозный соперник.

22 июля 1968 года группа вооруженных террористов совершила захват израильского пассажирского самолета, вылетевшего из Рима в Тель-Авив. Полгода спустя другая группа атаковала израильский самолет, стоявший в аэропорту Афин. Израиль ответил атакой своих коммандос на арабские самолеты в бейрутском аэропорту. Об этой операции Мосада мы еще будем говорить. Но уже в августе следующего года террористы ответили на нее нападением на самолет авиакомпании «Тивиэй», направлявшийся в Тель-Авив, а в феврале 1970 года взорвали в воздухе швейцарский самолет, следовавший курсом в Израиль. И наконец, 6 сентября того же года они захватили и заставили сесть в иорданской пустыне сразу четыре иностранных самолета, добиваясь — и добившись — обмена пассажиров на своих, арестованных ранее сообщников. Мы еще расскажем и об этом, когда вернемся к истории Мосада. Сейчас скажем о другом, что имеет отношение не к истории Мосада, а к истории ООП. Ибо самое прямое отношение к ней имеет тот факт, что виновником всех этих нападений и похищений был не Фатх. Им была другая организация, бросившая Фатху вызов в борьбе за лидерство в палестинском движении — Народный фронт борьбы за освобождение Палестины под руководством Жоржа Хабаша и примыкавшие к нему (точнее было бы сказать — отколовшиеся от него) группы Наефа Хаватме и Ахмеда Джабриля.