Дмитрий Лукин - Настоящая фантастика – 2017 (сборник)

Новость произвела фурор, зал забурлил. Чтобы новоиспеченному специалисту – и сразу Шар! – случай из ряда вон.

– Беру! – крикнул Петр и пошагал на сцену. Бумагу подписал, не читая.

Владеть Шаром – означало получить в собственное распоряжение лабораторию, оборудованную по последнему слову техники, и карт-бланш на исследования с неограниченным кредитом в Банке. В основном, за место под солнцем боролись организации; одиночек, владевших Шарами, в мире насчитывалось не более сотни. Выстроить с нуля собственную мини-Вселенную – процесс ювелирный, в придачу к знаниям не мешает иметь в союзниках и удачу, иначе кончится Шар, а вместе с ним и преференции. У него получится… должно получиться!

До идеи он додумался еще студентом: будешь думать, когда в обществе нездоровый ажиотаж на этой почве. Чуть недотянешь лямбду, космологическую постоянную в уравнении Эйнштейна, – система сдуется и самоуничтожится, перетянешь – процесс пойдет в сторону бесконечного роста, что опять же приведет к краху жизни. Как найти золотую середину? А если организовать обратную связь, чтобы система сама себя контролировала? Лямбда, по идее, описывает свойства темной энергии – кому как не ее носителю и разбираться в своем царстве… вот она, идея. Наделить темную материю способностью к анализу и свершению действий. Фактически, то ведь Разум… Никому не сказал студент об идее – как знал про Ваньку.

События развивались стремительно. Уже на следующий день семью с нехитрым скарбом переместили в дом-лабораторию на территорию наукограда, отделенного от остального мира стеной под высоким напряжением и свирепыми охранниками на входе. Тем же вечером, сигналя на всю округу, подъехал грозный броневик, и военные, чеканя шаг, внесли в дом Шар. Тут же и активировали. Проверили – нормально включился? И ушли, оставив потрясенных хозяев наедине с достоянием.

У них свой дом! И Шар! Мария настолько разволновалась от невероятных событий, что этой же ночью родила, не дотянув до положенного срока.

Дочку назвали Яной. А Шар – Иваном. С именем угадали: малыш демонстрировал удивительную способность оставаться невредимым после падений, словно Ванька-встанька.

Колыбель дочери поставили рядом с люлькой Шара, не метаться же из комнаты в комнату от одной к другому. Да и дети вели себя лучше, когда бок о бок: Янка прекращала плакать, завороженно взирая на игру бликов и вслушиваясь в бульканье, а Шар меньше тупил и легче переносил насильственные процедуры, которым его то и дело подвергал хозяин. Хозяин? Скорее, отец. Как-то само собой получилось, что Иван стал членом семьи.

Наполнением Шара Петров занимался единолично, создание Вселенной – дело интимное. Основным постулатом ввел заботу о материи и жизни, в качестве нулевого приближения – все те знания, которыми овладело человечество.

Каждый второй обладатель Шара, не мудрствуя, списывал с окружающей реальности законы, выложенные в общий доступ, бери и качай – хоть в общем виде, хоть в упрощенном. Ноу-хау Петрова крылось в поправках: ни одну из них он не определил константой. Поправки могли меняться. Более того, меняться могли и сами уравнения, и их количество… весь набор. Нулевое приближение – оно лишь начало. Вход. А дальше… дальше будет учить Шар думать, прежде всего – как не наломать дров.

Работать Петр предпочитал в одиночестве. Не нужны ему в доме посторонние. Пусть там, в организациях, работают сообща и толпой, а он желает сам. По крайней мере – на начальном этапе. Одного лишь сотрудника и оформил на максимальную ставку – свою жену, когда она защитила, наконец, диплом спустя два года после него.

– Ты знаешь, а они общаются между собой. Ругаются, мирятся. И вообще, какой он Шар! Он – ребенок! Подрались сегодня… – пожаловалась как-то жена, приобняв мужа.

– Подрались? – напрягся муж, сонливость как рукой сняло. – И кто победил?

– А никто. Поплакали – помирились.

– Да мерещится тебе, – буркнул он и повернулся на другой бок. – Сказочница!

Но нет, не спалось. Общаются… скажет тоже! Петров поднялся и пошлепал в детскую.

В лунном свете, сочившемся сквозь окно, разглядел: дети лежали в обнимку и дружно сопели. Чтоб Янке легче обнимать, Иван обратился объемной «восьмеркой», ее рука как раз обхватывала его посередине. А отцу – для воссоздания той же «восьмерки» – приходилось инициировать блок команд, неделя как минимум! Фантастика!

У Петра кольнуло сердце. Не допускает ли он ошибку, связав их жизни? Разве можно настолько переплетать? Вопрос стал перед ним всей своей неприятной сущностью. Неприятной – потому что ответ заранее известен: нельзя. Нельзя! Но оно уже завязалось. И что дальше? Резать – по живому?

Попробует разводить постепенно. Что дети в два года понимать могут… поплачут и успокоятся.

– Зря ты их по разным этажам! – бросила мужу недовольная Мария.

Последствия ему тоже не нравились. Яна болеть начала. Ваня в хандру впал, тормозил на простейших задачах. И с каждым днем обоим все хуже и хуже…

– Перетерпим! – насупился Петр. И по делам уехал.

А вернувшись вечером, застал домочадцев всех вместе дружной компанией.

– Ну не могу я… не разорваться! Она тут орет, он там… Зачем? Глупо! Я и… Понимаешь, Петь, ей сразу лучше! температура упала! Нет, ты не морщись, ты лоб потрогай! потрогай, сказала!

Чего трогать, и без того видно… сияния глаз не скроешь. Детишки сидели рядом и таращились на него. Понимали – решалась их судьба, как папа решит, так и будет.

– То есть… ты считаешь… Как мать. Подумай, прежде чем ответить. Им вдвоем – лучше?

– Да, лучше, – не сомневалась она ни секунды.

– Ох, Мария… Ну не знаю я. Не знаю!

Дети, почуяв слабину, взяли папу в оборот – повисли с двух сторон. Ладные такие оба, послушные… И Петр не устоял. Лишь рукой махнул – делайте что хотите. Пусть, чего уж теперь…

В семь лет Ивана забрали на первое испытание – турнир новичков. Уж как Петров ни отбивался, мол, пусть подрастет… Куратор вежливо объяснил: раз в семь лет сыграть на турнире – святая обязанность, нарушать не дозволено никому. Хорошо хоть, по новичкам записали, а то могли и в реальную мясорубку Большого Турнира, академии отправляли подопечных туда чуть не с пеленок. На обкатку. Но Петров знал: не готов Ваня. Нет, структура и сила в норме, но… Существовал еще некий фактор: духовно-эмоциональное развитие. Означенное развитие шло у Шара вровень с Янкиным, ни на йоту быстрее. При том что обычную информацию заглатывал террабайтами! Столь резкий диссонанс удивлял Петрова. Но оттого факт не переставал быть фактом. А что он хотел, разум вправе быть своевольным…

Опасался за Ваньку, а головную боль получил от Янки. Захандрила, оставшись одна, неприкаянно бродила по дому, успеваемость в школе резко снизилась. Отец поставил условие: будешь плохо учиться – не буду брать с собой в зрительный зал. Оценки сразу улучшились, но настроение – нет.