Удо Ульфкотте - Продажные журналисты. Любая правда за ваши деньги

Трудно в это поверить, трудно это понять! Я ведь уже писал, что, вероятно, являюсь последним из еще оставшихся в живых западным очевидцем уничтожения иранцев газом. В июле 1988 года они были отравлены на юге Ирана немецким ядовитым газом (а именно – горчичным газом, или ипритом). ФАЦ направила меня туда в командировку, опубликовала на своих страницах мой репортаж и сделанную мной фотографию одной из жертв газовой атаки. Однако моему тогдашнему работодателю (как и во многих других случаях) и в голову не пришло, что за время пребывания на поле боя, где применялся отравляющий газ, моему здоровью тоже мог быть причинен ущерб. Открытым текстом: ФАЦ не сообщила отраслевой страховой ассоциации и об этом случае. Те профессора, которые тогда лечили меня в клинике от долговременных последствий моего пребывания в зоне отравления (в результате которого я, между прочим, заболел раком) и были уверены, что мне, отравленному ядовитым газом, осталось жить всего несколько дней, посоветовали срочно сочетаться браком с моей спутницей жизни. Таким образом, с точки зрения лечивших меня тогда профессоров, я был обязан ФАЦ свадьбой без свидетелей, без обручальных колец и без приглашенных гостей. К изумлению медицинских работников, я выжил, переборов последствия отравления горчичным газом, как и многие другие последствия моего пребывания в зонах военных конфликтов. По прошествии 25 лет целый ряд тяжелейших заболеваний и производственных травм, жертвой которых я стал на протяжении моей работы в ФАЦ, были, наконец, признаны отраслевой страховой ассоциацией профессиональными заболеваниями. Согласно заключению страховой отраслевой ассоциации, я вернулся из служебной командировки в качестве военного корреспондента ФАЦ, направившей меня в Южный Ирак, с «профессиональным заболеванием BK 1311 (горчичный газ)». Прошло более 25 лет, прежде чем мое заболевание было признано профессиональным, и ФАЦ не особенно помогала мне подготовить для страховой отраслевой ассоциации необходимые документы. Совсем наоборот! Вы, читатели, вероятно, и представить себе не можете, какие сложные препятствия приходится преодолевать немецкому журналисту, чтобы отраслевая страховая ассоциация официально признала его жертвой воздействия отравляющих газов. Дело в том, что на протяжении нескольких десятилетий отраслевой страховой ассоциации не приходилось сталкиваться со столь запущенным случаем. В декабре 2013 года я в своем письме отвечавшему еще тогда за мой случай ответственному редактору ФАЦ поинтересовался: «Могу ли я попросить вас объяснить мне, почему вы, несмотря на то, что знали о применении отравляющих газов в том районе, все-таки направили меня туда в командировку и не сообщили об этом (как и о многих других моих командировках, имевших тяжелые последствия для здоровья) в профессиональную отраслевую страховую ассоциацию (BGHW)? Ведь вы не могли не знать, что взрыв боеприпаса, содержащего горчичный газ, вредно сказывается на здоровье человека». Через два месяца я получил из одной франкфуртской адвокатской конторы письмо, смысл которого сводился к тому, что вопрос сочтен не заслуживающим дальнейшего рассмотрения.

Я пишу это не для того, чтобы испортить настроение ФАЦ, я пишу это для того, чтобы сказать молодым людям: не стоит, становясь репортером, ставить на карту собственную жизнь. Работодатель, в данном случае я имею в виду не только ФАЦ, в результате таких опасных для вашей жизни командировок может сделать из них интересную историю, на короткое время способную увеличить тираж издания. Но тому, кто ради этого рискует своей жизнью, рано или поздно придется платить по счетам. Один мой коллега из газеты «Зюддойче цайтунг» как-то стал непосредственным свидетелем того, как явно одурманенный наркотиками солдат в самой гуще африканских джунглей приставил к моей голове автомат и, выкатив остекленевшие глаза, собрался нажать на спусковой крючок. Коллега впоследствии очень живо описал это в своей статье. Когда же я возвращался в редакцию ФАЦ и рассказывал о подобных происшествиях, случившихся со мной, никто не относился ко мне ни с пониманием, ни с сочувствием. Напротив, первое, чем меня встречали – это была работа в «позднюю смену», до 23.00 часов вечера. Жаловаться не приходилось, ведь считалось, что я побывал в увлекательной командировке за рубежом, получив там массу интересных впечатлений.

Как-то раз по дороге в мой офис в ФАЦ я получил перелом основания черепа. Последствия травмы были ужасны. Прошло несколько месяцев, прежде чем я снова смог передвигаться без посторонней помощи. Но не думайте, что кто-то из ФАЦ меня навестил. Через несколько месяцев после описанного выше отравления ядовитым газом я заболел раком и четыре месяца провел в разных клиниках. За это время меня также не навестил никто из работников ФАЦ. Но по прошествии шести недель с начала заболевания я перестал получать зарплату. Это было жестоко. А в ФАЦ объявили конкурс на мою должность, хотя я был еще жив. Но я выжил. И вернулся в редакцию почти полным инвалидом. Хотя я был инвалидом, меня опять, как что-то само собой разумеющееся, то и дело посылали в командировки в зоны военных действий. В 2003 году я попал в тяжелую аварию, при которой оказались разорванными нервы правой ноги. В результате в ФАЦ меня заставили подписать договор о прекращении трудовых правоотношений по взаимному согласию предприятия и трудящегося. Дальнейшие комментарии, я полагаю, излишни.

Я не знаю, почему ФАЦ окружена флером чего-то благородного, правдивого и откровенного. Наверное, все дело в хорошем маркетинге. Однако резкое падение тиражей показывает, что все меньше людей клюет на красиво отполированный бренд ФАЦ. В этой книге я написал о ФАЦ немало неприглядных вещей. И напишу еще. Все это правда. Даже если эту правду в ФАЦ не любят слышать и не желают, чтобы им о ней даже напоминали.

Из этой книги вы узнали, насколько бросается в глаза тесная связь знаменитых «альфа-журналистов» с властной элитой. Их близость к специфической среде представителей политических и бизнес-кругов сказывается на характере их статей и репортажей в СМИ, в которых они выполняют пожелания элиты относительно тем и содержания. При этом даже для непредвзятых и стремящихся быть нейтральными журналистов трудно избежать оказываемого на них элитой влияния. Они уже давно стали частью сложной коммуникационной системы, взаимной близости по воззрениям и взглядам, в рамках которой им задаются темы и акценты. Чрезвычайно проблематичные связи между влиятельными журналистами, международными организациями и правительственными учреждениями чаще всего остаются скрытыми от читателей газет, телезрителей или радиослушателей. Тем не менее в научном исследовании Уве Крёгера были вскрыты связи Йозеффа Йоффе («Цайт»), Штефана Корнелиуса («Зюддойче цайтунг»), Михаэля Штюрмера («Вельт»), Гюнтера Нонненмахера и Клауса-Дитера Франкенбергера (ФАЦ), а также Кая Дикмана («Бильд»). Вследствие этих разоблачений считавшиеся некогда столь респектабельными газеты ФАЦ, «Зюддойче цайтунг», «Вельт» и «Цайт», а также «Бильд» наверняка не улучшили свой имидж.