Майкл Бут - Почти идеальные люди. Вся правда о жизни в «Скандинавском раю»

Впереди показалась пугающая громадина Ватнайекюдля. Это самый большой ледник в Исландии, его площадь составляет 8300 квадратных километров, а глубина – 1 километр. Путеводитель Lonely Planet подсказывает, что он в три раза больше Люксембурга, что было бы полезно тому, кто знает размеры Люксембурга, но не мне.

Даже на большом расстоянии поражает масштаб явления: ледник покрывает горы, как огромная ледяная глазурь на булочке, белыми потоками льда проливаясь в ущелья. Ватнайекюдль доходит до моря и разваливается на тысячи айсбергов в лагуне Йекюльсаурлоун. Торжественно выплывающие в Атлантический океан глыбы льда с автобус величиной мерцают голубым светом, как будто подсвеченные изнутри замороженные рюмки водки. Я наблюдал это зрелище больше часа, стоя в одной рубашке под ярко-голубым небом. Звуковое сопровождение представляло собой симфонию в духе Штокхаузена [49] Карлхайнц Штокхаузен (1938–2007) – немецкий композитор, один из лидеров музыкального авангарда ( прим. ред .). , состоящую из скрипов, вздохов и позвякивания льдин.

Я подобрал кусок льда размером с обеденную тарелку. Он был гладким, как стекло, и я его лизнул. Мне показалось, что так надо.

На Гюдльфоссе, самом большом исландском водопаде, погода стала склоняться к апокалипсису. Резкий ветер и проливной дождь сопровождались гигантскими низвергающимися потоками воды. Сердце замирало в буквальном смысле слова. Я также совершил паломничество к гейзерам в Гейсир и постоял рядом со Строккюром – одним из самых захватывающих природных явлений на свете.

Как принято в Исландии (здесь считают, что правила безопасности – для неженок), край Строккюра огорожен чисто символически – низким тонким канатиком. Сопровождающих или спасателей от выбросов кипящей воды не предусмотрено. Ни о чем не подозревающие новички увлечены зрелищем курящейся голубой воды в кратере, особенно когда на поверхности начинают булькать веселые пузырьки. Это первый признак приближающегося извержения, однако выглядит все довольно мирно – побулькав, пузырьки исчезают в бездонной глубине. Таким образом Строккюр в буквальном смысле копит пар, прежде чем выстрелить гигантской белой струей кипятка на высоту 35 метров. Когда на моих глазах это произошло в первый раз, я в ужасе пустился наутек, истерически размахивая руками. Честно говоря, то же случилось и во второй, и в третий. Но после четвертого и пятого (Строккюр извергается примерно раз в четыре минуты) я уже чувствовал себя достаточно уверенно и снисходительно наблюдал, как с таким же ужасом разбегаются новые туристы.

Путешествуя от одного неповторимого геологического чуда к другому, я думал о том, как повлияли природа и климат Исландии на ее народ. Теории о том, что топография и климат страны формируют характер ее жителей, обсуждаются со времен Геродота (он настаивал, что в Греции существуют оптимальные условия для людей). Пару тысячелетий спустя барон Монтескье уверял своих читателей, что на самом деле идеальная география – у Франции. Географический или климатический детерминизм – не самые популярные направления мысли; к примеру, их использовали, чтобы доказывать «природную лень» людей из стран с жарким климатом. Но лично мне все больше нравилась идея о том, что на ментальность и культуру большинства нордических народов оказали большое влияние климат и география.

Стоя у Строккюра, я даже признал причинно-следственную связь между гейзерами и исландским экономическим лихачеством. Выживание на этом взрывоопасном, изливающемся потоками лавы острове придало исландцам столько смелости, что они поверили, будто могут подчинять себе любые силы мира, будь то геотермальная активность, жестокий климат или международные рынки капитала. Если уж ты уцелел на этом куске горной породы со встроенными пиротехническими эффектами, вряд ли тебе страшны какие-то вызовы извне.

Продолжая обдумывать эту теорию, я прибыл к следующей достопримечательности страны, долине Тингведлир – огромному гранитному рубцу в тридцати милях к востоку от Рейкьявика. Этот узкий каньон снабдил древних исландцев естественным открытым стадионом для проведения заседаний их первого (и старейшего в мире) парламента – альтинга. Начиная с 930 года они собирались здесь для обсуждения юридических и политических аспектов страны, а также для того, чтобы повеселиться и попраздновать. Это мрачноватое, зловещее место: в период между 1602 и 1750 годами здесь отрубили 30 голов, повесили 15 и сожгли на костре 9 человек, а также утопили 18 женщин, виновных в основном в кровосмешении.

Пока я сидел в машине, пережидая ливень, меня осенила мысль, что Тингведлир символизирует другую теорию об исландцах и их безумном кредитном загуле.

В моем путеводителе говорилось, что эта жуткая трещина отмечает место, где сошлись Европа и Америка. Евразийское и Американское тектонические плато медленно расходятся отсюда в разные стороны со скоростью примерно один сантиметр в год. Эта тектоническая схватка между востоком и западом – не только безусловная причина существования Исландии, но и прекрасная метафора того, что случилось в этой стране в первой декаде XXI века.

Мы установили, что исландцы – это западные норвежцы с примесью кельтской крови. Почему же тогда они не устояли перед соблазном легких денег? Почему не проявили такой же жесткий финансовый самоконтроль, какой продемонстрировали их норвежские родственники в отношении своего нефтяного богатства? Может быть, исландцам, при всем их лютеранском, социал-демократическом и нордическом наследии, просто задурили голову свободным рынком и американской мечтой?

Американцы появились здесь во время Второй мировой войны и организовали авиабазу в Кефлавике, рядом с Рейкьявиком. Как пишет историк Т. К. Дерри: «Война принесла исландцам немыслимое прежде процветание от дорогостоящего экспорта рыбы, от строительства аэродромов и от обслуживания нужд американских военных, в котором в разное время были заняты до 30 процентов местного населения». Вплоть до 2007 года через Исландию прошли десятки тысяч американских военнослужащих. Они оказывали на небольшое население страны огромное влияние, не только с точки зрения потраченных здесь денег или построенной инфраструктуры, но и в культурном и даже духовном планах. Так происходило везде, где создавались американские авиабазы: на Филиппинах, в гренландском Туле или на японской Окинаве (население Окинавы наиболее подвержено ожирению из всех жителей Японии).

Выходит, именно тлетворное влияние Америки превратило исландцев в нацию безответственных кутил? Что нам на это скажет г-н Майкл Льюис?

«Уверен, что у экономического кризиса есть еще одна причина, – согласен Терри Ганнелл. – Люди усвоили американскую мечту – быстро разбогатеть может любой».